Ветер нагваля или Прощание с доном Хуаном

В этот период я ездил по музеям и читал всю «эзотерику» подряд. Попавшаяся под руку у метро в киоске книжонка называлась «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу». По христианству я до сих пор ничего не читал. Оно мне казалось пресным, неоригинальным и неинтересным. И вот — Странник. Он сошёл со страниц книги, как живой и явственно предстал передо мною. И возникло странное ощущение, будто бы я был с ним знаком очень и очень давно, но потом всё позабыл.

Мне почему-то так захотелось этой русской удали, тоски, свободы и любви к Богу, что я, не задумываясь, отправился вместе с ним. И не откладывая, начал совершать, творить Иисусову молитву в сердце.

Сколь это было смешно и наивно тогда, но со мною что-то сделалось. Ночью, сквозь сон я почувствовал своё сердце, любовь к чему-то. И в последующие дни неожиданно превратился в одержимого человека и отправился на поиски нового странного, любовного и неясного зова. Я стал вдруг ездить по московским монастырям и скупать подряд всю христианскую литературу, которую посчитал мистической и для себя полезной. Сам же думал — что это со мной, «крыша» поехала? Однако заключил для себя: разумно было бы, наконец, поглубже познакомиться и с христианской религией, нашим русским православием.

Закончился отпуск. Я вышел на работу, но от случая к случаю продолжал эксперименты с Иисусовой молитвой в сердце, как меня научил Странник.

Сколько благодатных ощущений, вдруг, стало стучаться и являться мне! Сколько открытий, пришедших неизвестно откуда! Все напряжённости, тревоги, заботы, волнения исчезли разом. Я прикоснулся к познанию Бога (самого Духа!), и привычно давившая в моей душе многопудовая тяжесть — настолько привычная, что я за многие годы не отделял её от себя, слился с нею — сбросилась мгновенно. Я стал лёгким как воздушный шарик. В нежном трепете и благоговении я стал таять, растворяясь в необъятной волшебной неописуемой Любви ко всему миру. И это сопровождалось озарением — как раньше я был слеп?! Лёгкость, невесомость в теле и невыразимая абсолютная внутренняя свобода! Как сухи, чёрствы и бессильны здесь слова! И я зашагал по дорогам России — по полям и лесам — с сердечной молитвой вместе со Странником. И лихая забубённость, ощущение полного счастья и абсолютной свободы, некая дикая удаль охватили меня! Ведь, вот у меня есть сердце и это так много (!), что больше ничего не надо, ни еды, ни денег, ни красивой одежды… И буду я бродить босой по земле и ощущать Бога. Буду преданно любить. Ведь Бог заключает в себе всё-всё-всё! Он есть — и жизнь, и смысл, и счастье, и свобода, и любовь. Так буду я его искать в глубокой тоске бесконечно вместе со Странником, бесконечно вкушать его небесные дары и блаженство и отдам ему всю свою жизнь без остатка…

В другой раз, я вышел из пригородной электрички, в которой творил сердечную молитву, и пережил такое долговременное глубинное блаженство, что уже, находясь дома, жалко было ложиться спать. Было очень поздно, а я сидел на кровати с потаённой дуринкой в глазах в сладком наслаждении и неизвестно отчего был счастлив…

Многое открылось мне через другие книги по христианской мистике. А как искусно в них описан опыт сновидений и тайные практики. Как ярко и сильно оживают, расцветают сновидения на этом эзотерическом пути! Я стал читать, вчитываться и размышлять. Странник оставлял меня, но уходил не надолго. Периодически я то продолжал, то прекращал свои эксперименты с сердечной Иисусовой молитвой. Меня несло и бросало к другому — к магии, в которой, как известно, Бог отсутствует, либо он представляет «шаблон», иллюзию или абстрактный, безличный Дух. Я был щепкой в бурной горной реке.

Потихоньку начинал пробовать соблюдать православные посты и регулярное молитвенное «правило». Параллельно делал йогу и читал Кастанеду.

Я творил молитву на ходу, и сладкий холодок держался в моём сердце. Ощущение новое, свежее, сладкое, необычное. Что за сласть такая, эта молитва?! Словно медовая эссенция разливается от сердца, от его верхушечки по всему телу — всё в тебе и вокруг становится сладким, и сам делаешься сахарным, приторным. Чувство столь неописуемое. Горячие токи заходили по телу.

Иногда сердце раскрывалось настолько, что я обнаруживал в себе новые, незнакомые реакции. Как-то на рынке я увидел нищего инвалида без ног, собирающего подаяния. Боль и сострадание к нему пронзили меня настолько сильно, что мне сейчас же, в сию же минуту захотелось отдать ему всё, что я имею — все деньги, вещи, квартиру, снять с себя одежду. Если бы не вмешался мой трезвый и скептический ум, я бы отдал ему все деньги, которые были при мне на рынке. Подал милостыню больше обычного… Столь внезапное проявление духовной Любви оказалось отнюдь не состоянием безжалостности и пустой, безличной, холодной отстранённостью толтеков…