Ветер нашей свободы

— Догадалась, наконец? — наклонив ко мне лицо, шепчет в самое ухо. — Именно я.

— Но зачем?

— И она еще спрашивает! — выкрикивает, дернув мою голову куда-то в сторону, и черная пелена спасительного забытья накрывает с головой.

Мне уже почти не больно, только по-прежнему холодно. Не знаю, сколько находилась без сознания, но когда очнулась, в комнате снова была одна. Может быть, мне показалось, и не разбивал Кир кулаки в кровь и не пытался оторвать мне голову? Может быть, мне все это на самом деле только кажется? Но я не привыкла жить в хрустальных замках и слишком хорошо знаю, что плохое случается намного чаще. И только оно, в основном, и оказывается реальностью.

Лежу, пытаясь понять, что мне делать дальше. Вряд ли смогу убежать — даже, если бы и хватило сил на побег, где взять костыли, чтобы иметь хоть какую-то опору? Да и Кир меня так замучил за это время, что даже без перелома не смогла бы вырваться. К тому же веревки мне никак не развязать, а что я могу связанная?

— Все готово, можно уезжать, — говорит Кир, размашистым шагом врываясь в комнату.

— Ты меня развяжешь?

— Нет, с кроватью вместе понесу, — смеется и подходит ко мне. — Только, знаешь, что? Болтовня мне твоя меньше всего сейчас нужна, да и не хочу, чтобы ты знала, где именно будет наш новый дом. Так что придётся тебе поспать еще немного — спящей ты и сама не заметишь, как окажешься на месте. А там нас ждет новая прекрасная жизнь, о которой ты даже мечтать не смела. Поэтому расслабься и постарайтесь ни о чем не думать, и тогда все будет очень хорошо.

— Нет, пожалуйста, — прошу его, но отчётливо понимаю, что все мои мольбы бесполезны. — Я не хочу, не надо!

— Заткнись, — вскрикивает, грубо схватив меня рукой за щеки. Чувствую гнилостный запах от старой тряпки, которой все еще обернута его рука. — Не собираюсь тратить время, выслушивая твое нытье. Я с тобой буду делать, что хочу, и ты мне не помешаешь. Поэтому замри и потерпи, не трепыхайся, а то больно будет.

— Куда уж больнее, — говорю себе под нос, надеясь, что он не услышит меня.

— Вот поэтому я и хочу, чтобы ты поспала — от твоей болтовни уже в ушах звенит, — смотрит мне в глаза, ощупывает взглядом, словно хочет вывернуть меня наизнанку. В итоге отпускает руку, и моя голова ударяется о жесткий матрац. — Надеюсь, ты не боишься уколов.

— Что? Уколов?

— Ну, а как тебя еще успокоить? — смеется Кир, подходя ко мне слева, и дотрагивается до моего предплечья.

Несколько секунд просто водит пальцами по моей коже, поглаживает. Не знаю, чего он добивается, но если хочет вызвать во мне волнение и душевный трепет, то у него плохо получается. С каждым прикосновением чувствую только все большее отвращение.

— Скажи мне, Агния, — задумчиво произносит, касаясь меня подушечками пальцев, — когда этот придурок тебя трогал, целовал, тебе приятно было? Признайся, что тебе в нем нравится? Он же урод, разве ты этого не понимаешь? Оставит тебя одну ради первой же размалеванной шлюхи. Да, сейчас ты волнуешь его — такие девушки для него в новинку, но скоро ты ему надоешь. А когда он узнает, а он обязательно узнает — я все для этого сделаю, что все это из-за тебя… Думаешь, он будет по-прежнему с тобой?

— Это не из-за меня, — шепчу, борясь с рвотными позывами и накатывающей истерикой, — это ты во всем виноват. Почему ты так его ненавидишь? Что он тебе сделал? Неужели нельзя оставить его в покое?

— Нельзя.

Это короткое слово ранит в самое сердце.

— Но почему?

— Потому что я ненавижу его. Понимаю, тебе сложно с этим смириться, но Фил твой — мразь и подонок. Сын конченой алкоголички, он, особо не напрягаясь, получил тебя. У него есть все то, чего он недостоин: друзья, любовь, деньги. Он, наверное, думал, что так будет вечно. Представляю, как он удивлен сейчас.

— Зачем ты это все делаешь?

— Потому что могу, — смеется Кир, — и хочу. Ты даже представить себе не можешь, насколько сладкое чувство превосходства, насколько прекрасна власть над другими. Я разрушил его жизнь: его мать, друзья, любимая работа, девушка — все пошло прахом. И, что самое удивительное и прекрасное: мне даже не пришлось особенно напрягаться. Главное — найти людей, которые согласятся делать за тебя всю грязную работу. К сожалению, иногда все идет не по плану, но это неважно. Два отморозка, Боров и Чахлый, с удовольствием сыграли роль вышибал, но, к сожалению, оказались слишком охочи до денег. Они должны были убить тогда мать твоего дружка, но смалодушничали, решив срубить денег с заботливого сына. Даже тот гостинец, который передал через Чахлого в клинику, не сработал. Но не суть. Иза все равно, рано или поздно, загнется от своих пьянок.

— Идиот, — почти кричу, но он не реагирует, словно находится в каком-то ином измерении, где царят его демоны.

— Самым простым было взломать счета их хваленой мастерской, — продолжает Кир. — Кому этот павлин нужен без денег? При всем прочем пострадал не только он, но и его лысый дружок, и еще те ребята, что работают на них. Это было так приятно, так весело, что я, наверное, несколько часов смеялся, не останавливаясь.