Ветер нашей свободы

А почему бы, собственно, и нет? Чем я других-то хуже?

За работой не заметил, как наступил полдень. Моя шея затекла, глаза от напряжения будто песком засыпаны, но это приятная усталость — давно не чувствовал себя лучше. И пусть на меня столько в последнее время навалилось: мою мать и друга чуть не убили, я почти нищий и сколько еще проблем будет — одному Богу известно, но я счастлив. В моей жизни появился человек, которого мне не страшно полюбить. С ней чувствую себя сильнее, свободнее.

Отложив в сторону готовый набросок, иду в комнату за телефоном. Мне до одури нужно услышать ее голос, знать, что с ней все хорошо. Страх, что неуемный псих может добраться и до нее, сжимает сердце. Никогда не смогу простить себе, если с ней что-то случится из-за меня.

Набираю ее номер несколько раз подряд, но в ответ неизменный голос автоответчика сообщает, что "Абонент не отвечает или находится вне действия сети". Это странно — сейчас полдень и с чего бы ей выключать телефон?

Хожу из стороны в сторону и без устали жму на одну и ту же кнопку в надежде, что что-то изменится, и вместо механического голоса услышу ее. Она должна взять трубку, без вариантов. Где она? Что с ней? Может, ей ночью стало плохо и сейчас она лежит на полу в своей квартире, уже отчаявшись дождаться помощи? Она же такая хрупкая, а с этой загипсованной ногой еще и неловкая.

Мысли о том, что до нее мог добраться мой недоброжелатель, гоню прочь — не хочу об этом думать. Если с Птичкой что-то случится, это будет уже слишком.

И почему у меня нет ключей от ее квартиры?

Выскакиваю из дома, завожу Фрэнка и несусь к ее дому. Обгоняю, подрезаю, матерюсь как сапожник, но в рекордные сроки все-таки достигаю пункта назначения. Когда Фрэнк, с ревом, врывается во двор, стайка детишек, играющих в догонялки, с визгами и криками, разбегаются в разные стороны. Какая-то мамаша, схватив своего драгоценного отпрыска на руки, сообщает мне и всему двору заодно, какой я негодяй и подонок. Думает, что сможет меня чем-нибудь удивить. Знала бы, какими ласковыми словами моя мать бывало клеймила меня, то так бы не разорялась, ибо бесполезно — только нервы зря тратит, бедняга.

Забегаю в подъезд, не обращая внимания на возмущение общественности, и несусь вверх, перепрыгивая через три ступени. Чем ближе ее квартира, тем спокойнее становлюсь: вот сейчас позвоню в дверь, Птичка откроет и скажет, что просто забыла зарядить телефон или, может быть, какая-то другая причина, почему я не смог до нее дозвониться.

Но ни через минуту непрерывного нажатия на звонок, ни через пять ничего не меняется — в квартире абсолютная тишина. Куда же она делась?

— Эй, парень, — слышу за спиной голос, — я тебя помню. Ты приходил к Агнии как-то ночью, горланил под окнами.

Поворачиваюсь и вижу мужчину, соседа Птички, который в ночь нарисованной на снегу птицы просил о тишине.

— Вы не знаете, где Агния? — спрашиваю, искренне надеясь, что мужик может знать больше, чем я. Есть у соседей такое свойство — быть в курсе любых событий.

— Нет, не знаю, — пожимает плечами, впиваясь в меня своими глазками-бусинками. — Она вчера на такси днем уехала, и больше я ее не видел.

— Вы уверены, что она не возвращалась? Может быть, просто не заметили?

Ситуация с каждой секундой становится все хуже, и я не знаю, что делать, ведь почти ничего о Птичке не знаю. Есть ли у нее подруги? Какие магазины посещает? Где живет ее мать? Как найти брата? Миллионы вопросов, но ни единого ответа.

— Я военный пенсионер, — усмехается сосед, — полковник ГРУ. Я замечаю все и всегда. Поэтому можете мне поверить: Агния домой не возвращалась.

— Ясно, спасибо.

Ничего не остается делать, только уйти. Какой смысл биться в дверь, которую некому открыть? В самой глубине души, понимаю, что Птичка пропала не просто так. Нужно как можно быстрее узнать, куда она делась, а единственное место, куда мне стоит поехать прямо сейчас — ее офис.

* * *

Лифт не работает. Это какой-то сюрреализм, честное слово. Почему, если случается одна проблема, то она обязательно тянет за собой и другие?

Бегу вверх по лестнице, по пути расталкивая людей, так неосторожно вставших у меня на пути. Некоторые, завидев меня, сами отскакивают в сторону — наверное, мое выражение лица им не нравится. Ну, что поделать? Сейчас я действительно зол.

Добираюсь, наконец, до шестнадцатого этажа, где полным ходом кипит работа. На меня никто не обращает внимания, и это даже странно. Как будто каждый день к ним в офис вбегает взъерошенный мужик в кожаных штанах и косухе. Хотя, судя по одежде некоторых ребят, в этом обществе всем наплевать на внешний вид других людей.

— Константин у себя? — спрашиваю у странного парня с выкрашенными в зеленый цвет волосами и серьгой в носу. В глазах его бирюзового цвета линзы, а светло-голубые джинсы изодраны до крайности. Свободный художник, одним словом.