Ветер перемен

Герольд вскочил в седло, взял мою лошадь за уздечку и потащил с сторону, выбираясь из боя.

– Стой, – я остановил коня, когда мы отдалились от боя шагов на сто. Усевшись поудобней в седле, я несколько раз глубоко вздохнул – головокружение проходило. Резкая боль не давала шевелить левой рукой, вся правая часть лица была в крови, и из левого плеча торчал кусок стрелы – как и когда он попал между сочленениями доспеха, пробив кольчугу, я так и не вспомнил.

Оглянувшись, я понял, что наш порыв, который чуть не принес победу, сейчас затухает. Люди поняли, что король может вот-вот погибнуть и стали подумывать об отступлении.

Я был нужен там, и хотя я чувствовал себя так херово, что и слов нет, и держался в седле с большим трудом, я понимал – отступать нельзя. Отступлю я, и весь наш левый фланг потерпит поражение.

Я не знал, что там у Джейме, но зная его характер и силу воли, понимал, что он будет драться до последнего. Лев никогда не отступает. Джейме всегда говорил, что лучше мертвый лев, чем живая собака. И конечно, он был прав…

– Мы возвращаемся обратно, – я развернулся и оглядел своих воинов – их осталось меньше половины.

– Ты можешь погибнуть, – попытался возразить Лансель.

– Вперед, блять, – я развернул коня. – Всех, кто верен, я зову за собой. Остальные могут спасать шкуры.

Я пришпорил лошадь Кофферена и почему-то не сомневался, что никто не отступит.

Иногда вся наша жизнь сводится к одному простому решению и оно, как это ни банально, определяет всю нашу дальнейшую жизнь.

Король может быть прекрасным бойцом и великолепным мечником. Это, безусловно, важно, и люди готовы идти за таким королем в огонь и воду – это доказал Роберт Баратеон. Но еще куда важнее то, что король это, по сути, символ своего государства, он знамя и та путеводная звезда, что горит и помогает людям определиться с целью и своими поступками.

И когда король не боится умереть и идет в бой, то верному человеку тяжело остаться в стороне.

Мы вновь врубились во врага. Спустя некоторое время он не выдержал, и начал отступать. Мои войска, поняв что их не бросили, что они не остались одни, что король успевает и здесь и там, обрели второе дыхание и почувствовали, что могут все.

Я успел побывать в одном месте и в другом, поддержать один отряд, оказаться в самом напряженном моменте и вновь выйти из боя. Подо мной ранили коня, и я пересел на другого. Нашелся Тирек Ланнистер с парочкой конников – во время боя нас растащило в разные стороны, но сейчас мы вновь встретились.

Люди выскакивали из боя с самых разных сторон и также неожиданно исчезали в общей неразберихе. Я со своей сломанной рукой не мог нормально сражаться. Но от меня этого и не требовалось. На этом этапе боя хватало простого королевского присутствия.

Мы отбросили соперника и почти перерезали всех Фреев и людей Черной Рыбы. Я не видел их самих, но их люди дрогнули и начали отступать к реке.

С Болтонами и северянами Джейме также не подкачал. Мало того, что он не дал сбросить наш правый фланг с дороги и окружить – он сам откинул противника. Болтоны и их люди отошли и встали на тот самый холм, который еще недавно занимали Фреи и воины Долины. По сути, Джейме и его люди совершили настоящий подвиг.

И все же нам пришлось остановиться. Сил, моральных и физических, дожать противника, у нас не оставалось.

Битва медленно затихала. Здесь и там продолжались отдельные стычки, но все уже на сегодня основательно «наелись»…

В тот день мы не смогли победить. Но куда важнее было то, что мы не проиграли. И это уже была победа. Многие факторы повлияли на такой результат. И то, что Джейме проявил невероятную храбрость и мастерство полководца; и то, что Болтоны торопились к полю боя и практически полтора дня шли без отдыха; и то, что мы почти успели дожать войско Фреев и Черной Рыбы; и конечно, не последнюю роль оказало мое влияние.

На поле боя медленно опускались сумерки, и от воды отчетливо наползала прохлада. Мы отошли к лесу и принялись в скором порядке обустраивать временные укрепления – возводить частокол и рыть рвы. В основном этим занимались те, кто охранял обоз и не принимал участия в бою, а также те, кто не пострадал и сохранил силы.

Архимейстер Марвин в палатке извлек из раны наконечник стрелы, промыл и сделал повязку, и еще одну – на лицо. На сломанную руку наложили шину. Все эти операции при отсутствии заморозки очень и очень болезненны. Я чуть ли не в голос орал, когда по живому мясу вырезали стрелу и чувствовал себя на редкость паршиво.

Затем Марвин занялся Джейме и другими знатными лордами. Те мейстеры и простые полевые врачи, что нас сопровождали, занимались остальными.

Джейме Ланнистер находился между жизнью и смертью. Ему пробили легкое, сломали три ребра и сильно посекли все тело. От его мужественного, красивого лица осталось кровавое месиво. И все же он не торопился умирать и всеми силами держался за жизнь.