Ветер перемен

– Он стоял против Фреев и когда они пошли на прорыв, пытался удержать их. Очевидцы говорят, что он навалил вокруг себя целый курган тел. В конце концов его подняли на копья, а потом отрубили голову.

– Я знал его с самого детства… Суки! – Джейме отвернулся и долго смотрел в окно, в сторону дальнего леса. Заржала лошадь в упряжке, и возница, судя по всему, перетянул ее кнутом. Эти звуки вернули Джейме к жизни и он сделал несколько глотков.

Некоторое время мы ехали молча. Лишь скрипели колеса, негромко переговаривались идущие рядом воины, да ветер шумел в древесных вершинах.

– Значит, мы отступаем? Кто командует арьергардом? – спросил Джейме.

– Эрик Фелл.

– Справится?

– Должен…

– А что с Эдмаром Талли?

– Скоро мы с ним соединимся.

– Ты ведь понимаешь, что если он предаст, то нам крышка?

– Понимаю. А что мы можем сделать, Джейме? Мы просто отступаем и надеемся, что Талли не окажется полным мудаком. Мы между Лунных гор и Зеленым Зубцом, и никуда не можем свернуть с этой долбанной дороги. Прямо сейчас у нас есть лишь надежда.

– Да, ты прав, нехер волноваться. Если Талли предаст, то предаст. От нас ничего не зависит.

Мы замолчали. Марвин Маг все также молча готовил какое-то лекарство. Моя свита – потрепанные, раненые, но не сломленные ехали около нас. Джейме то ли задремал, то ли вновь отключился. Я потрогал его пульс – он был слабым, нитевидным, но вполне бодрым.

Джейме должен выжить. Просто обязан. Он истинный сын своего мира, а в Вестеросе выживают лишь сильные. А он из их числа.

На следующий день разведчики сообщили, что приближается армия Эдмара Талли.

– Доспехи и коня! – приказал я и отправился на встречу.

Мы выдвинулись небольшим клином. Нас было около пятидесяти человек – Мутон, Хасти, Тирек, Орм и простые воины. Знаменосец держал огромный королевский штандарт с львом и оленем. Мы оделись как на смотр – побитые, но не побежденные, раненые, но не сломленные. Если Эдмар Талли захочет нас предать, то пусть он запомнит нас именно такими.

Мы медленно ехали по дороге, туда, где нас встречало войско речных лордов. Ветер лениво колыхал их знамена.

Вот от их строя отделился небольшой отряд примерно в сто человек… Они все ближе… Подъехали… Впереди в великолепных, не намного хуже, чем у меня, доспехах лорд Эдмар Талли. Он зачем-то оглянулся на свое войско, а потом решительно посмотрел мне в глаза, спрыгнул на землю и подошел вплотную:

– Мы пришли исполнить свои клятвы. Приказывайте, государь!

Огромное, ни с чем не передаваемое облегчение буквально затопила все мое тело. Я кашлянул, старясь не дать голосом «петуха» и ответил:

– Отступаем к Рубиновому броду.

Эдмар Талли лишь кивнул и подозвал оруженосцев, отдавая приказы.

Так все и произошло. Противник отстал. Мы прошли Перекресток, а потом началась переправа. Все повторялось с точностью до наоборот – сначала мы гнали Черную Рыбу, теперь он нас.

Да, я мог бы с силами речных лордов продолжить кампанию и постараться дать еще одну битву. Но я банально боялся – боялся полководческого гения Черной Рыбы, боялся, что Мизинец сумеет вновь придумать очередную сучью выходку, боялся, что из Долины выступит новое войско и нас зажмут. И еще я чувствовал отчетливый кадровый голод. В той битве погибли многие из тех, у кого я привык спрашивать совета и кто мог командовать частью армии. А теперь их нет. Будь Джейме на ногах, мы бы остались и приняли бой. Но у Джейме началась лихорадка и его состояние ухудшилось.

Тем более, кроме Джейме у нас свыше тысячи других раненых. Нам необходимо отдохнуть, прийти в себя и вновь набрать силы. Нам нужна передышка…

Наше войско заняло южный берег Трезубца, а противник – северный. Мы находились там почти два месяца, и история запомнила это событие, как «стояние на Рубиновом броде».

Мы отремонтировали старые сооружения, вновь выкопали рвы и укрепили прилегающие холмы.

Как мы и думали, противник подтянул силы из Долины. Также к нему подошло еще две или три тысячи – северяне и Фреи. После этого они осмелели и сделали четыре попытки сбросить нас с брода. Один раз это им почти удалось. Почти.

Черная Рыба потерял множество людей и прекратил вести их на убой. Установилось хрупкое затишье. Но все знали, что время работает именно на нас – у нас больше людских и экономических резервов, наши армии лучше обеспечиваются провиантом, и вообще, все за нас. И мы все медленно, но верно, лечим свои раны и травмы.

Я отдал свой огромный шатер под нужды раненых – их туда вместилось больше сотни. Сам же ограничился средней по размеру палаткой, в которых проживало большинство рыцарей. Каждый день и вечер я обходил наш лагерь. Разговор здесь, ужин там, королевская признательность, доброе слово – мои оруженосцы каждый раз брали с собой бочонок вина и пару оленьих или свиных туш, и мы каждый вечер устраивали общий ужин с каким нибудь отрядом или лордом.

Мы сидели у костра, травили байки. Горел огонь и вкусно пахло жареным мясом. Простые сердца и простые шутки… Я видел, как смотрят на меня рыцари и обычные воины, и понимал, что сейчас я стал для них тем, за кем они пойдут до конца.