Ветер перемен

– Не видел их… – сказал он. – …Не знал… думал отец… – Или нечто похожее. Речь была невнятной. – Отец… – повторил Джордж. С таким же успехом он мог говорить что угодно: отец, пловец, юнец.

– Джордж, – повторила Юджиния. У нее не было к нему ни капли жалости. – Сядь как следует и послушай.

Джордж тут же подчинился. Во всяком случае, на большее он не был способен. Он никогда не противился приказам и где-то в дальних уголках памяти мелькнула мысль, что это отец требует его внимания. А может быть, и ангелы. Они пришли простить его. Ангел в зеленом одеянии с волнистыми, как у леди, волосами. Джордж вспомнил, что его сын мертв, и в этом его вина, и что его единственная надежда – в искуплении греха.

– Ангел, – повторил он. – Здесь. – И, сдвинув колени, откинулся на спинку кресла. Под ним была лужа. – Лечу! – добавил он, раскинув руки в стороны. Руки шлепнулись на колени.

– Это я, Юджиния, Джордж. – От ярости Юджиния стала спокойной, как камень. Было время, когда она могла бы спутать это чувство с безмятежностью или стремлением к покою; она бы подумала: «Как я благоразумна». Но данное ощущение не имело ничего общего со спокойствием.

– Я хочу, чтобы ты пришел в себя и послушал.

– Пришел в себя… пришел в себя… пришел в себя… – прощебетал Джордж, откинул голову назад и посмотрел на жену. – Чудесно выглядишь, моя дорогая… По особым поводам всегда… хотя, зеленое… зеленое платье… по-моему, больше уместно черное…

Юджиния его не слушала.

– Я приказала капитану Косби высадить меня и девочек на острове Биллитон, – сказала она.

– Сходите?.. – спросил Джордж, потом заморгал, пытаясь вспомнить, какую экскурсию на берегу он сегодня пропустил.

– Мы останемся там до прихода судна из Сингапура. Оно появляется раз в две недели.

– Синга, – поддакнул Джордж. Он напрягал память, но был уверен, что заходить в этот пункт не предполагали. Во всяком случае, когда он в последний раз справлялся о маршруте.

– Сингапур, Джордж! – Раздражение рвалось наружу. – Яхта туда не идет. Это я. Я собираюсь в Сингапур без тебя. И забираю девочек.

– Забираешь?.. – В голове Джорджа начал рассеиваться туман или он поднялся ровно настолько, чтобы можно было различить хотя бы контуры мысли.

– Девочек. Твоих дочерей. Лиззи и Джинкс. Я забираю их с корабля и не вернусь. Мы расстаемся, Джордж. Я ухожу от тебя. Девочки уходят со мной. – Скорее всего, мы поселимся в Шанхае, – добавила Юджиния через минуту. – В Китае. Я слышала, там большая европейская колония. Англичане, французы и другие. – Детали ее плана последовательно выстроились в ряд. Она находила утешение в их повторении. – Там есть школа для англоговорящих детей.

Потребовалось время, чтобы эта информация дошла до Джорджа. И не потому, что Юджиния была слишком немногословна или говорила невнятно; он никак не мог прийти в себя от неожиданности и, как жаба, ловил ртом воздух.

– Расстаемся… – выдохнул он, – расстаемся…

Юджинии больше нечего было добавить. Она не сдавала позиций и старалась не обращать внимания на царящий в комнате бедлам: сорванные занавески, испорченный ковер, болтающиеся на проволоке гравюры с охотничьими сценами. «Неужели когда-то я верила в это путешествие? – недоумевала она. – Неужели я могла подумать, что перемена места может спасти мой брак? Как тяжело об этом вспоминать. Можно подумать, что молодая женщина вступившая на борт «Альседо», была десятилетним ребенком».

– …Девочки?.. – спросил Джордж. До него начала доходить истина.

– Лиззи в курсе, – ответила Юджиния. Казалось, это был для него страшный удар. Он опустил плечи, уронив голову на грудь. Малышка Лиз, пронеслось в его затуманенном мозгу: малышка Лиз, прямо как картинка. Неожиданно вспомнился остров Мадейра и Лиззи в испанском наряде; она закуталась в шаль и заколола волосы черепаховым гребнем. Джордж заморгал. Слезы или что-то теплое, напоминающее молоко, поползло по щекам.

– Не вернетесь… в Филадельфию?.. – пробормотал он. Это было его последняя слабая попытка.

– Нет, – ответила Юджиния. – Моей ноги никогда больше не будет в Филадельфии.

Для погребения Поля капитан Косби развернул корабль против ветра и течения. Он знал, что это необходимо для того, чтобы яхта могла немедленно двинуться вперед, как только кончится служба, что тело с привязанным к нему грузом должно скользнуть из гроба, открытого с узкого торца, и затонуть, быстро пропав из виду. В то же время было очень важно, чтобы машины во время похоронной службы не работали, создавая для «Альседо» иллюзию покоя и общего сострадания. Капитану Косби хотелось избавить семью от дополнительных переживаний. Знал он и то, что вся организация церемонии лежит на его плечах. Казалось, что на всем корабле никто, кроме него и миссис Экстельм, не был способен что-либо делать. И, конечно же, как можно заставлять мать самой устраивать похороны ее ребенка. Это было бы, по меньшей мере, неуместно.