Ветер перемен

Люди Сеха нашли тело и стали резать веревку, но, пересчитав мятежников, солдаты решили, что время подумать о повышении и перешли в наступление. Не раздалось ни одного выстрела, у противостоящих сил имелось только три старинных кремневых ружья (в 1903 году ружья с патронами были большой редкостью среди племен Борнео), и, кроме того, никто не умел толком пользоваться ими. Началось молчаливое перетягивание – мятежники тянули за голову, солдаты ухватились за ноги, в то время как жители кампонга, кто побежал подальше от греха спрятаться в своей каморке, а кто стоял и наблюдал за схваткой, решая про себя, кто же одержит верх.

Мятежники взяли своего погибшего товарища за плечи, но тело было обнаженным и очень скользким, и им пришлось перехватить его за руки. Они тянули, что было силы, и добились некоторого успеха, у солдат остались только распухшие пальцы ног. Тогда один из солдат вцепился в лодыжку, а один из мятежников дернул за грудь, и труп разорвался пополам. Треснула кожа, и отделились ноги, руки и живот. Противники отскочили в стороны, одного солдата вырвало, один мятежник упал на своего мертвого друга, уткнувшись в его полуразложившееся лицо. При этом наблюдавшие за ними жители кампонга издали вопль, похожий на завывание ветра в вантах находящегося в открытом море корабля.

Тело грохнулось с виселицы на землю и разлетелось на кусочки, растеклось по ступенькам, а потом то ли сползло, то ли его сбросили ногой в черное месиво грязи у подножия сооружения. Никто не увидел, как оно упало на землю, но все слышали, как оно мягко и окончательно плюхнулось. После этого старухи, не меняя позы и продолжая лежать, уставившись в стену, подняли страшный вой. Они выли так печально и так горестно, так безутешно, с такой тоской об ушедших из жизни, о прошедших радостях и славе и минувших надеждах, что все – и солдаты, и мятежники, и солдат, которого стошнило, и мятежник, упавший на труп, – все как один отступили. Потом к старухам присоединились старики, а потом молодые женщины и молодые мужчины, но никто не мог бы объяснить, что означает этот звук. Это был просто ночной звук, звук джунглей, сродни песне жуков-носорогов или жалобному стону раненого оленя.

К этому времени почтовый пакетбот, или пароход, или торговое судно из Биллитона, Битцензора или Сурабайн, которое недавно поднималось по Сараваку, пускается в обратный путь по реке. Капитан с облегчением вздыхает, отдавая команду малайцам, несущим вахту на носу судна. «Какое это будет удовольствие – вернуться назад в цивилизацию, – говорит он себе. – Господи, находиться среди людей, а не среди дикарей. А какая будет радость поговорить на европейском языке!»

Как же это просто, когда нужно бороться только с течением и приливом или отливом. Потому что в Кучинге заваривается какая-то каша. Капитан носом чует это. В этом нет сомнений. Начать с того, что стали тянуть с загрузкой угля, потом эта история с отказом принять расписку. Управляющий, от которого он откупился в прошлом месяце, куда-то сгинул, и его преемник понятия не имел, где его искать. Определенно, что-то здесь затевается.

А теперь капитан подставляет лицо свежему ветру, дующему с самого моря, рад рисковать встречей с пиратами и тайфунами, рад видеть, как в соленых волнах Южно-Китайского моря исчезает Сангхай-Саравак. Он дает себе слово не вспоминать об этом месте, пока через месяц не наступит время снова плыть сюда. До этого момента может произойти что угодно. Ему может улыбнуться счастье, он разбогатеет и преспокойненько удалится на покой, а может быть, переберется в Аенанг или в Макасарский залив.

Уносит ноги и плюгавенький пассажир-европеец, который забрался в эти края в надежде, что в Кучинге подвернется какая-нибудь возможность, что-нибудь такое, во что можно погрузить зубы, на чем можно сделать имя или просто заработать. Теперь он попытает счастья в британских поселениях в Биллитоне или Садонге, а может быть, и в крошечном Брунее, хотя, говорят, там безумно примитивно. Что же касается этого места, Кучинга, то, ничего не скажешь, семейство Айвардов давно прибрало здесь все к своим рукам. Никакого смысла оставаться здесь нет.

К тому же, там что-то происходит. Никто из путешественников понятия не имеет, что. Он повидал Восток. Ему известны такие признаки. Поэтому он улыбается, приветливо кивает капитану, и оба оборачиваются и бросают короткий прощальный взгляд на город, исчезающий за поворотом реки.

ГЛАВА 6

Альседо» подошел к острову Мадейра ранним утром 8 августа. Это было первое обитаемое место в восточной части Атлантического океана. Остров оказался гористым, горы были высокими и скалистыми, но все равно земля тонула в ярко-изумрудной зелени. Острые вершины терялись в облаках и, казалось, то и дело трясли их, и те выбрасывали влажные туманы на изрезанную долинами и острыми утесами поверхность. Горы казались все выше, еще раз пронзали облака, и оттуда снова проливалась на землю влага.