Ветер перемен

Финансовая политика Гайдара и его команды «молодых реформаторов», основанная на монетаризме и так называемой шоковой терапии, сначала грабительски опустошила карманы населения, но потом стала приносить первые плоды. Наконец-то рынок в избытке наполнился товарами, мало уступающими по ассортименту и качеству иностранным. Благодаря широко распахнутым дверям для импорта все лучшие продукты и вещи теперь можно было свободно купить в Москве.

Девальвация рубля и обменные реформы, резко сократившие денежную массу, позволили впервые за последние десятилетия добиться его конвертации по отношению к валютам США и стран Западной Европы. Установленный и поддерживаемый Центробанком твердый курс сделал рубль платежеспособным не только в России.

Рубли стали обменивать в банках как на доллары, так и на другую валюту. Это способствовало тому, что свободный выезд из страны из пустой декларации (ввиду отсутствия у людей валюты) превратился в реальность. И сразу ближние страны Европы и Азии наводнили русские туристы и мелкие торговцы, которых метко прозвали «челноками».

Самым прибыльным делом в то время стала коммерция (в первую очередь финансово-банковская) и торговля. Вслед за лидерами шли мелкие предприятия, производящие товары массового спроса, которые смогли на ходу перестроиться и успешно конкурировали с импортом. Даже заводы «оборонки», чтобы устоять в условиях наступившего кризиса, начали выпускать ширпотреб.

Достижения «Гайдара и его команды» этим и ограничились. Крупное производство, и так бывшее в критическом состоянии, пришло в окончательный упадок. Промышленные гиганты оказались на грани банкротства и производили массовые увольнения, а остальным работникам задерживали зарплату. Впервые появилась и стремительно росла безработица.

— Не понимаю, о чем думает Гайдар? — возмутился Артём Сергеевич, просматривая за завтраком газеты. — Ну разве можно выставлять людей за ворота без должной социальной защиты? Это не «шоковая терапия», а геноцид!

— И мне непонятно, как может бывший комсомольский вожак, внук писателя — героя Гражданской войны так жестоко поступать с рабочими, — согласилась Варя. — Нельзя рубить с плеча: вчера было плановое хозяйство, а сегодня уже капиталистическое! Надо научить людей работать в новых условиях.

— Это все плоды двуличного воспитания подрастающего поколения. — Артем Сергеевич с досадой отложил газету. — Вот и взрастили таких лидеров.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Варя.

— А то, что коммунистическая пропаганда и учителя детям в школах внушали одно, а в своих семьях, в быту они видели совсем другое, — объяснил Артём Сергеевич. — И партийные лидеры старательно делали вид, что служат народу, а на деле им было плевать на него. Вот и их детки выросли такими же. Потому ничего хорошего нас в ближайшие годы не ожидает. Повсеместно к власти пришла перекрасившаяся партийно-комсомольская элита, и ее громкие фразы о демократии и реформах меня не обманут. Их целью является лишь собственное обогащение, и ничего для народа они делать не собираются.

— Неужели, Тёмочка, ничего не изменится к лучшему? — пригорюнилась Варя. — Почему наши люди не борются за свои права, как в других развитых странах?

— Разучились бороться за годы диктатуры и репрессий. Но я убежден, что научатся, — оптимистично ответил Артём Сергеевич. — Сейчас многие до конца еще не осмыслили происходящего. После краха КПСС народ идеологически дезорганизован. Не видно политических лидеров, которым он мог бы доверять, и партийных программ, служащих его интересам. — И с горячим убеждением добавил: — Ничего, придет время, и они появятся. Смуты в России, как известно, всегда кончались. Страна возрождалась и вновь процветала.

* * *

В том, как быстро бывшие комсомольские вожаки превращаются в богачей — капиталистов, Наумов убедился во время одной из деловых встреч. По просьбе главы французской фирмы, выпускающей контрольную аппаратуру, он приехал в офис концерна, поставляющего на экспорт химикаты. Молодой гендиректор, который был, как говорили, в свое время аж членом бюро ЦК ВЛКСМ, принял его любезно, но часто прерывал беседу, ведя короткие переговоры по телефону.

— Прошу прощения! Знаю, что доставляю вам неудобства, но ничего не могу поделать, — искренне извинился бывший комсомольский вожак. — Поверьте, нас заинтересовало предложение французов. Мы поставляем на экспорт тысячи тонн химикатов, а их аппаратура позволит контролировать качество.

— Секретарь не должен вас соединять, когда заняты, — недовольно ответил Наумов. — Трудно вести переговоры, прерываясь через каждые два слова.

— Трудно, но что поделаешь, — сухо ответил гендиректор. — Думаю, вы лучше поймете меня, когда узнаете, что пара минут телефонного разговора приносит моему концерну прибыль в несколько миллионов рублей.

— Это каким же образом? — удивленно поднял брови Артём Сергеевич.

— Очень просто, — снисходительно объяснил молодой делец. — Так, во время последнего звонка я заключил сделку о срочной поставке на экспорт крупной партии удобрений. Медлить с такими решениями нельзя!