Ветер Радости. Книга 1. Городокское приволье

В то время в нас не было ни капли печали. Мы любили ледоход, любили идти вдоль Горожанки за плывущими льдинами. А когда ранним утром идёшь по берегу бурлящей реки, думается только о хорошем. Скоро всё растает, лёд и снег исчезнут без следа, но талые воды разбудят землю, напоят её соками жизни. Сырая весна – хорошая пашня. И берёзовый сок не весенний ли ручей?..

Наше детство выпало на те годы, которые позже назовут «оттепелью». Это было время подъёма в литературе, музыке и кинематографе. Были написаны любимые песни, сняты дорогие сердцу фильмы. Тогда «рождался новый кинематограф, прорыв следовал за прорывом – награды Канн чередовались с призами Венеции, это была настоящая „золотая эра“ нашего кино…»301. Но внезапно оттепель закончилась, и появилась целая планета «замороженных» фильмов302.

Я рос среди рек и озёр и видел, как оттепель заканчивается ледоходом. Видел, как происходят столкновения и крушения, а когда вода спадает, на берегу остаются самые большие льдины. Они медленно тают, алмазными глыбами сверкая под лучами горячего солнца…

В детстве мы радовались весенним разливам и выброшенным на берег льдинам, новым фильмам и любимым песням и не догадывались, что бывают фильмы, не вышедшие на экран. Но мы знали наверняка: каким бы толстым ни был панцирь льда, придёт весна, и неизбежно начнётся – ледоход…

Глава 4. «Звезда рыбака» 303

На Горожанке мы рыбачили круглый год. Летом ловили уклею, ельцов, головлей и пескарей, а зимой обходили все заветные места и рассматривали подо льдом рыбу. Обнаружив в заводи у течения сверкающую стайку, мы сверлили над ней лунки и забрасывали удочки. А заметив под вмёрзшим кустом крупного головля, пробивали лёд и опускали свои мормышки прямо ему под нос. Так что выбора у головля не оставалось – приходилось клевать. Но главная рыбалка начиналась весной.

Сразу после ледохода рыба из Лугового озера устремлялась на нерест в Горожанку, и река наполнялась щуками304, язями, налимами305, плотвой306… Щук мы ловили на живца, язей и плотву – на червяка, а на налимов ставили донки307. Когда рыба переставала клевать, брались за накидки – огромные сачки на длинном шесте. Размер накидки и длина шеста зависели от роста и силы рыбака.

Накидочник забрасывал гигантский сачок недалеко от берега и в высоких болотных сапогах двигался вниз по течению. Навстречу ему шла рыба и в мутной воде сама заплывала в накидку. Рыбак лишь перекладывал добычу в торбу308, волочившуюся за ним по воде, где рыба долго сохранялась живой, как в садке309.

В основном такой ловлей занимались взрослые. Спускаясь по реке, они проходили с накидкой не один километр, и улов у них бывал хоть куда – несколько крупных щук и язей по паре килограммов. Нам же большие накидки были не по силам, а в малые попадались лишь курмели310 и прочая мелочь.

Но самое азартное время наступало после нереста язя, когда у него начинался жор311. Тогда вдоль берегов выстраивались с удочками все городокские рыбаки. Если язь засекался, счастливец медленно выводил рыбину. Язи попадались весом от одного до двух килограммов, но иногда клевали и гиганты, сокрушавшие любую снасть. В то время мы, мальчишки, не решались в одиночку тащить крупного язя, боясь упустить, и в случае поклёвки передавали удочку взрослым.

Постепенно половодье спадало. Горожанка возвращалась в свои берега. Вода из мутной становилась прозрачной, и осторожный язь переставал клевать.

Мне было восемь лет, когда я решил самостоятельно поймать рыбу своей мечты. Понимая, что для этого понадобится снасть, не заметная в чистой воде, я выпросил у деда кусок дефицитной гэдээровской лески312. К этой тонкой, но крепкой леске нежно-фиолетового цвета я привязал самый маленький крючок-заглотыш. На такую хлипкую удочку313 язя у нас не ловили: считалось, он сразу всё оборвёт. Но я был уверен, что всё же сумею взять язя!

Поутру я пришёл на речку. Все вокруг ловили плотву, но я упрямо нацелился на язя. Я насадил пучок червей, забросил удочку, и почти сразу у меня кто-то решительно клюнул…

Я подсёк крупную рыбину и, когда леска натянулась до предела, стал аккуратно вываживать. От напряжения леска звенела, как балалаечная струна, но я был крайне осторожен. Мне пришлось пройти по течению более ста метров, прежде чем удалось вывести на мелководье язя-великана. Пока все удивлялись моей добыче, я поймал второго – такого же большого. Глядя на меня, рыбаки бросили ловить плотву и взялись за язя, но на их толстые советские лески не клевало. Так что в тот день на Горожанке я стал абсолютным чемпионом по ловле язей.

Помню, как ко мне подошла учительница по сольфеджио, заядлая рыбачка Нонна Викторовна:

– Ну ты и мастер!

С нескрываемым восхищением погладив моих язей, она стала допытываться, в чём секрет моего успеха. Я обрадовался такому вниманию и рассказал, что всё дело в особой немецкой леске.