Ветер с севера

Это был голос Эристора, и Тир раскрыла глаза. Она все еще была на полу посреди церкви. Голова ее покоилась на коленях чьих-то коленях. Рядом хлопотала Линиэль, а вокруг плотным кольцом столпились гости.

— Тебе уже лучше? — снова Эристор.

— Что со мной случилось?

— Ты потеряла сознание.

— Я никогда раньше… — она снова попыталась подняться, но Эристор опередил ее — встал сам и легко, словно пушинку, поднял с пола Тир.

— Я отнесу тебя в твою комнату. Наверно, тебе стоит немного полежать. Все эти треволнения кого хочешь выбьют из колеи.

Эристор, провожаемый любопытными взглядами и шепотком пересудов, вышел, неся Тир на руках. Линиэль выразительно глянула на мужа. Лэндир, только сейчас спустившийся с галереи, несмело присоединился к ним. Все трое, не спеша, приноравливаясь к медленным шагам старика, который все еще не вернул себе силы после плена в подземельях собственного Дома, вышли из святилища.

— Это выглядит как настоящее чудо, но по-моему, кое-кому тоже самое время жениться, — проворчала Линиэль, провожая взглядом Эристора, пересекавшего со своей драгоценной ношей двор.

— А вы знаете, дорогие мои, что глава Дома Красного дуба — потомственный бастард? — Лэндир весело сощурил глаза.

— Как это? — удивленно переспросил Инглэон.

— В скрепах на Дом и леса даже записано, что незаконнорожденные дети имеют такое же право наследования, как и рожденные в браке.

— Не может быть!

— Это старинная традиция Дома Красного дуба. Мне говорил об этом Огастэнир, отец Эристора. А вот кто была его мать — никому не известно, — Лэндир подмигнул и выразительно приподнял бровь. — Главы Дома Красного дуба никогда не отрекались от своих бастардов и всегда любили их, пожалуй, даже больше, чем других детей. Да оно и понятно, — старик кивнул в сторону дома, куда Эристор унес Тир. — Все они — дети любви.

— И все равно ему нужно подумать о браке, — не отступала Линиэль. — Госпожа Тир не из тех женщин, чья гордость позволит долго выносить роль любовницы. А приезд гостей здорово подлил масла в огонь.

— Тут ты права… Будем надеяться, что это понимает и Эристор, — проговорил Инглэон, нежно обнимая озабоченную жену, а потом вдруг рассмеялся и продолжил. — Да, но каков Кэлибор! Потащить невесту в постель прямо от алтаря!

— По крайней мере, не до того, — заворчал Лэндир, сердито косясь на зятя.

Линиэль со вздохом схватила отца и мужа за руки:

— Помиритесь. Ну же! Сегодня такой день!

Инглэон, насупившись, молчал, но Лэндир, тряхнув головой, заговорил:

— Простите меня еще раз, эль-до. Правду говорят — кто старое помянет, тому глаз вон.

Инглэон, подчиняясь скорее настойчивому взгляду жены, чем искреннему убеждению, протянул старику руку. Лэндир с жаром пожал ее.

— Пообещайте мне, что вы не передеретесь снова, если вас оставить наедине. Куиниэ… гм, занята. Тир… заболела. Похоже, что, кроме меня, некому заняться гостями и кухней.

— Беги. Эти волки, — Инглэон кивнул в сторону выходящих из святилища гостей, — и правда выглядят голодными, а значит, могут стать опасны.

Линиэль ушла, а к отцу немедленно приблизился Даэронд с супругой. Он вежливо поклонился Лэндиру и после взаимных представлений заговорил в свойственной ему неспешно-ироничной манере:

— Пэрсиваль уехал.

— С чего бы это?

Даэронд дернул плечом:

— Он всегда трудно переживает чужие удачи, а уж когда дело касается Кэлибора…

— Куда же его понесло? — Инглэон слишком хорошо знал своего сына, чтобы начать подозревать худшее.

— Я не удивлюсь, если вскоре здесь вновь появится Галатиль и его отряд… — Даэронд откланялся столь же подчеркнуто вежливо и удалился, а Инглэон, встревожено оглядываясь на распахнутые в связи с праздником ворота замка, обратился к Лэндиру.

— Чем это может грозить?

Старик пожал плечами:

— Если бы внучек уже не был в спальне со своей женушкой, его следовало бы поторопить с этим, а так… Документ подписан.

А у меня прямо сейчас начнется приступ старческого маразма. Проводите-ка меня в мою комнату, эль-ро, а то я, кажется, уже чувствую его первые симптомы… А потом все-таки поищите Эристора и предупредите его.

Но и эти предосторожности оказались излишними — Галатиль не появился. Исчез и Пэрсиваль. Близкие так никогда и не узнали, какой оказалась его дальнейшая судьба. Что касается Галатиля из Дома Развесистого граба, то через некоторое время новости о нем все же появились. Галатиль был изгнан из столицы и полностью лишился доверия принца Гимли. Лэндир, который, как выяснилось, весьма неплохо разбирался в интригах при королевском дворе и знал многих приближенных как к Гимли, так и к истинному королю Великого леса Ангроду, справедливо предположил, что это явилось карой за доверчивость и торопливость.

* * *

Эристор отнес Тир в ее комнату и бережно опустил на постель.

— Я не фарфоровая, — ворчала та, но Эристор был непреклонен.

— Поспи часок, а я посижу рядышком.

— Но гости…

— Да… гости… Как думаешь, не пропадет ли фамильное столовое серебро, если хозяева отлучатся на час? Нет? Это главное. Ты успокоила меня.

— Все шутишь! — Тир погрозила Эристору пальцем. — Что может предпринять Гимли, когда узнает об обмане?