Ветер с Востока

– Угу. От щедрот господина коменданта на ваше выздоровление выделена одна из четырех палат для тяжелобольных, самая приличная. Хотя доктор говорит, у вас все цело. Просто головой треснулись.

– И долго я?..

– Вчера вечером привезли, сейчас уже обед. Меньше суток. По-моему, вы и спали больше, чем без сознания валялись. Гоняли же себя до седьмого пота в последние дни – вот тело-то и улучило момент, чтобы отдохнуть, пока хозяин херувимчиков считает…

– И ты все это время тут торчал?

– Нет, всего час сижу. Мы хотели всей ротой по очереди дежурить, да доктор убедил, что беспокоиться не о чем. Велел после обеда заходить.

– Спасибо, братцы… А остальные как? – Николай сел в кровати, подоткнув под спину подушку. Он чувствовал себя вполне здоровым, но ужасно разбитым – ныли суставы, ныли виски, ныло все, что только может ныть, кроме зубов, а руки-ноги двигались крайне неохотно.

– Трое убитых. – Горшков помрачнел и опустил взгляд. – Диментьев, Шапкин и Жагалович. Остальные пятеро – все с ранениями, но почти сплошь царапины. Макаркину только пуля в плечо попала, он сейчас здесь же, в общем покое. Прочие вернулись в часть.

– Саша и Джантай целы?

– Да что этому киргизу сделается… Девчушка бледная вернулась, глаза – что твои плошки. Все вокруг раненых суетилась. Но держалась, не плакала. – Поручик одобрительно хмыкнул и огладил усы. – Анастасия Егоровна ее тут же отчет писать усадила, чтобы занять, а вечером к себе домой забрала. Часовые говорят, у них всю ночь над кухней дымок вился, да свет в окошке только перед зарей погас.

Мужчины немного помолчали, потом Остап усмехнулся:

– Смелая она, эта Саша… Я ее видел пока один раз всего, но… Знаешь, как вас выручили?

– Как? – Николай все равно собирался спросить об этом.

– Джантай у дороги патруль повстречал, а мимо как раз караван большой шел. Ну он в Пишпек и не стал ехать – благо среди воинов несколько знакомых его оказалось. Сгреб в кучу и патрульных, и охрану караванщиков, рассказал им про хокандцев… Те и рванулись на помощь – уговаривать не пришлось. Девочку он хотел в обозе оставить, вот тут-то она норов и показала – взяла у караванщиков лошадь получше и поскакала с отрядом. Все равно отстала, куда ей за киргизами угнаться… Успела только к концу боя, однако же ты подумай, а?..

– Да, – улыбнулся Дронов. – К норову бы еще голову умную… Цены не будет. Ладно, как бой прошел?

– Быстро. Хокандцы такого удара не ждали, киргизы их в пять минут вырезали до последнего, никто не сбежал. Пару трупов как доказательство привезли, начальство сейчас совещается – что по этому поводу думать да делать. Странно ведь – зачем ханской гвардии торговцев грабить, особливо у русских под носом?

Капитан согласно кивнул – его и самого удивила такая наглость. Однако развивать тему он не стал – поговорил с Остапом о делах роты и выпроводил его, сославшись на головную боль. Потом Дронова сразу навестил врач, еще раз осмотревший ушибы и ссадины пациента. Николай попытался доказать ему, что полностью здоров и хотел бы заняться работой, однако доктор на уговоры не поддался, лишь уже уходя бросил короткое: «Завтра».

До темноты офицера никто не тревожил. Он лежал на кушетке, бесцельно таращась в потолок, слушая доносящиеся с улицы звуки и наслаждаясь покоем. По его просьбе врач открыл окно, и теплый ветерок шевелил занавески, приятно обдувал лицо. Признав про себя, что денек отдыха вполне им заслужен, Николай задремал…

А ближе к сумеркам в палату заглянула Настя.

– Мне сказали, у тебя легкое сотрясение черепа, – сварливо заявила она с порога.

– Может, мозга? – зевнул Дронов, пытаясь скрыть улыбку.

– Нет, черепа. Мозга там быть не может. – Госпожа сыскной агент опустилась на табуретку, закидывая ногу на ногу. Николай отметил, что вместо туфель на сыщице теперь высокие кавалерийские сапоги, спереди прикрывающие колени, а к поясу она подвесила кобуру с револьвером. Выглядывающая из кобуры потертая и исцарапанная рукоять внушала уважение – оружием, несомненно, пользовались.

– Как там Саша? – Капитан приподнялся на локте и натянул одеяло повыше, вспомнив, что нижняя рубашка висит на спинке кровати.

– Переживает. В том числе и за тебя. Она у меня добрая… – Настя ухмыльнулась, едва не заставив Дронова сглотнуть. Нет, ну как она это делает? Ведь и лицо приятное, и ничего плохого не подразумевает, а мурашки по спине… – Даже слишком добрая для своей профессии. Ладно… Я тут буквально на минутку.

Девушка наклонила голову, и линзы ее овальных очков полыхнули багряным, попав в луч заходящего солнца.

– Во-первых, я хочу напомнить тебе, Николай Петрович, что ты для меня очень ценный кадр, – ткнула она в офицера пальцем, перестав улыбаться. – Будь добр беречь свое здоровье. Я понимаю, что во всем виновато умение Саши влипать в истории, ты просто рядом оказался…

– Скажешь тоже…