Ветер с востока

— Знакомьтесь, товарищ Берия, Боевая Машина Пехоты, наиболее близкая по справочным ТТХ к БМП-2 наших потомков. Каюсь, не желая изобретать велосипед, делали ее со справочником в руках, по возможности используя местные комплектующие. Двигатель — дизельный В-2В от тягача «Ворошиловец», трансмиссия и механизмы поворота — от Т-34, все доработано с учетом замечаний уже известных вам товарищей. Пушка наша, автоматическая, авиационная — НС-37У, со стволом, удлиненным до 80 калибров. Боевая масса машины с десантом в одно отделение — около пятнадцати тонн.

Берия застыл перед боевой машиной пехоты как вкопанный. — И это вы успели сделать всего за месяц…

Николай Федорович Шашмурин устало вздохнул. — Еще раз повторяю — мы фактически скопировали переданный нам готовый проект, приспособив его под уже производящиеся в СССР комплектующие. Самое трудоемкое было сделано за нас и до нас, а нам оставалось лишь списать все без помарок, если вам будет угодна подобная школьная аналогия. При заводских испытаниях в условиях местной архангельской зимы машина показала результаты по проходимости значительно выше средних. Плевать она хотела на любые сугробы. Что же касается боевой машины пехоты как боевого инструмента, то ни у одной армии в мире сейчас нет ничего подобного.

Берия молча обошел вокруг машины, потом посмотрел на конструктора. — Вы сказали, что она уже сама ездит?

— И стреляет, — кивнул тот, — так что сейчас, для того чтобы выявить и устранить огрехи, для этой машины в первую очередь необходимо провести полный цикл государственных и войсковых испытаний.

Берия кивнул. — Испытания в Кубинке мы вам обеспечим, а в войска ваши изделия в первую очередь поступят вашим старым знакомым. Если они дадут добро, будем считать, что и войсковые испытания прошли успешно. Это все?

— Из полностью готовых изделий пока все, — сказал Николай Федорович.

— А это что? — Берия показал в сторону нескольких облепленных рабочими корпусов, внешне весьма напоминающих БМП без башни.

— Это наш следующий этап, — ответил конструктор. — На основе уже готовой ходовой части БМП мы решили изготовить самоходную 122-мм гаубицу, самоходную противотанковую 85-мм пушку с орудием Ф-30 от танка Т-42 и самоходные зенитные установки в вариантах: с двумя пушками НС-37У или четырьмя авиационными пушками ВЯ-23. Для упрощения производства и обслуживания в войсках мы хотим добиться наибольшей унификации различных изделий. Поэтому, оставляя ходовую часть у отделения механика-водителя абсолютно неизменными, мы меняли только конфигурацию башни и боевого отделения.

— Это вам даже очень хорошо хочется, — потер руки Берия, — даже очень хорошо. А то у нас некоторые товарищи любят оригинальничать, кто во что горазд. Вам бы сюда некоторых на обучение… Что-то еще, товарищ Шашмурин?

— Пока все, товарищ Берия, — пожал плечами конструктор, — тяжелые самоходные установки под пушку-гаубицу МЛ-20 калибром 152 миллиметра, противотанковую пушку Ф-42 калибром 107 миллиметров и безбашенную установку под гаубицу Б-4 калибром 203 миллиметра планируется делать на едином шасси уже после завершения государственных испытаний среднего танка Т-42… И только потом мы будем готовы сделать по-настоящему тяжелый танк прорыва.

— Единое шасси, это вы хорошо придумали, — Генеральный комиссар госбезопасности принялся протирать платком свое пенсне, — мало ли что еще сконструируют наши артиллеристы или ракетчики. Не вдаваясь в подробности, скажу, что не вас одного, как это там у них говорят, «озадачили».

— С единым шасси это не я придумал, — честно признался Шашмурин, — товарищи подсказали. У них там, в будущем, такая штука в ходу, называется «единая боевая платформа». Получается как бы три весовых категории: легкая, единая с БМП, в пятнадцать-двадцать тонн весом; средняя, единая с танком Т-42 в двадцать пять-тридцать тонн весом; и тяжелая, единая с тяжелым танком, в тридцать пять-пятьдесят тонн весом…

— Тем лучше, — кивнул Берия, возвращая пенсне на место, — как там говорится, умный учится у других, а дурак — на своих ошибках? — Главный чекист СССР пожал конструктору руку. — Значит так… Завтра с утра, Николай Федорович, с двумя вашими готовыми изделиями я жду вас на заводском полигоне. Там и поговорим. Надеюсь, хорошо поговорим…

25 февраля 1942 года, 21:05. Севастополь, Северная Бухта.