Ветер с востока

— Итак, товарищи, — еще раз повторил я, — командованием перед нами поставлена задача немедленно сняться с места и, следуя своим ходом, скрытно, форсированным маршем к рассвету семнадцатого числа прибыть в район сосредоточения в районе города Псков. Бойцам и командирам вплоть до командиров рот настоящую цель маршрута не сообщать. Ложная цель маршрута для сообщения личному составу и местному населению — станция Дно. Порядок марша: разведрота, танковый батальон, мотострелковые батальоны, самоходный артдивизион, штаб, рембат, санбат, арьергардный батальон. Марш на триста километров, так что необходимо полностью заправить машины и иметь дополнительный запас топлива в канистрах. Выступаем ровно в четырнадцать ноль-ноль.

Я еще раз оглядел присутствующих: — Вопросы есть? Если нет, то все свободны. Времени у нас почти нет, так что работы будет много.

Едва только я сказал эти слова, как тишина сменилась гулом голосов, народ начал расходиться по своим подразделениям, чтобы немедленно приступить к накручиванию хвостов. За примерно шесть часов, оставшихся до выступления. надо было дозаправить машины, еще раз все проверить, прогреть моторы, чтобы ровно в два часа пополудни всё было готово к маршу. Ну, командиры у меня не маленькие, и эта операция у меня не первая и не последняя. Брежнев тоже куда-то намылился, причем так резко, что я едва успел прихватить его за локоть. Бойцы обойдутся сейчас и без его зажигательных речей, а вот у меня к Леониду Ильичу есть вполне конкретное дело, которое проще выполнить сейчас чем потом.

— Леня, — сказал я, — погоди, у меня есть к тебе дело.

— Да? — ответил он, тормозя как разогнавшийся по саванне носорог.

— Леня, — снова повторил я, — моя Алена беременна.

— А, что?! — даже невооруженным глазом было видно, как в голове у нашего бригадного комиссара сцепляются шестеренки. — Так это очень хорошо, поздравляю, — наш будущий генеральный секретарь потер руки. — Кстати, Слава, после того как все закончится, это дело надо будет обмыть!

Ну вот, кому что, а Леониду Ильичу — обмыть. Потом обмоем, когда отойдем на переформирование, ибо в боевой обстановке — чревато.

— Товарищ бригадный комиссар, — сказал я строго, — обмыть мы это дело всегда успеем. Сейчас разговор о другом…

— Да? — не понял Брежнев. — О чем же?

— Леня, — сказал я, — фронт — не место для беременной женщины. Мы, мужики, каждый день можем ходить туда, а потом обратно. А вот нашим женщинам, какими бы крутыми они себя не мнили, а тем более, беременным, быть там не положено.

Я огляделся вокруг. Пока мы болтали, помещение опустело, и я сказал вполголоса: — Товарищ Брежнев, скажу тебе как комиссару. Это не просто марш. Там, под Псковом, уже сосредоточились наши старые приятели, Первый и Второй гвардейские кавкорпуса. Как только, так сразу… Ага, "гремя огнем, сверкая блеском стали"…

— Понятно, — присвистнул Брежнев, — повеселимся. Кто еще знает?

— Я, Санаев, Ильин, а вот теперь и ты, — ответил я. — Комбаты узнают об операции за шесть часов, все остальные за час.

— Понятно, — еще раз повторил Брежнев, сдвигая на затылок шапку, — только я твою Алену хорошо знаю — она в тыл не поедет.

Я прищурился: — Даже если ты, как комиссар, дашь ей партийное задание сопровождать наших раненых в наш бригадный госпиталь в Евпатории? Мы тут наломали столько дров, что командование позволило мне этот маленький каприз — лечить наших раненых в нашем же госпитале. Во избежание, так сказать, неконтролируемого расползания информации. Санитарный поезд уже ждет на станции Мга, заодно он прихватит самых тяжелых из бригады Катукова. И детишек из Вырицы. Не чужие, чай, люди.

— Ясно, — сказал "Дорогой Леонид Ильич". — Удружил ты мне, Слава, удружил. Свалил на меня свои семейные проблемы.

— Леня, — ответил я. — Комиссар — это звучит гордо. Семейные проблемы бойцов и командиров — это и есть главная забота комиссара. Чтобы ничто не отвлекало нас от подвигов во славу Родины.

— Хорошо, — кивнул товарищ Брежнев, — приказ написал?

— Вот, — я достал из планшета лист бумаги. — Все чин-чинарем: "Откомандировать военврача 3-го ранга Лапину-Бережную"… Ага, "для сопровождения ранбольных в расположение спецгоспиталя № 1". Вот, дата, подпись. Ставь свою визу, что не возражаешь, и вперед.

— Ясненько, — сказал комиссар. — Иса знает?

— Да, — ответил я, — и не возражает.

Брежнев вздохнул и забрал у меня приказ. — Пойду, Слава, попробую решить твою проблему. Только жена у тебя упрямая. Угораздило же тебя…

— Я, знаешь, тоже не подарок, — ответил я комиссару. — Так что, можно сказать, что два сапога пара. Один — правый, другой — левый…

С Аленой мы увиделись уже перед самым ее отъездом. Леонид Ильич поработал на славу, все прошло тихо. Обнялись, ничего не говоря, постояли пару минут. Потом я ее поцеловал в лоб и отпустил — пусть живет. А наше дело будет трудное и кровавое.

18 марта 1942 года, утро. Аэродром ЛИИ ВВС в Кратово, База авиагруппы ОСНАЗ РГК.