Ветер с Востока

Здесь, в сотнях метрах над землей, уже начинался рассвет — первые лучи солнца слепили людей в рубке и заставляли снежные пики гор вдалеке блестеть белым серебром. Но внизу еще царила ночь — тьма простерлась над садами, полями и каналами, в покинутом Ташкенте, строения и стены которого сливались в единое темное пятно, горели разноцветные огоньки… Разглядеть хищную тень, черным призраком скользящую над землей, получилось случайно — она на долю секунды промелькнула над светлой лентой речки, выдав себя внимательному наблюдателю.

— Крадется, — подтвердил Николай, держась за край проема и наклоняясь вперед сильнее. — Прими благодарность от командира за бдительность. Глаз с него не своди, жди указаний.

Вернувшись к Саше, он сообщил:

— Похоже, у нас на хвосте второй сторожевик из эскорта торгового судна. Эх, не хватило нам времени его поджечь… Надо было хоть по винтам из пулемета пройтись… Идет быстро. По-моему, нагоняет.

— Ну еще бы, — вздохнула девушка, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. — У них ведь настоящий, опытный экипаж, и капитан настоящий… Вряд ли выйдет оторваться.

— Значит, примем бой, — хмыкнул драгунский офицер, обхватывая пальцами подбородок.

— Николай, я же говорила — с моими навыками мы только влево-вправо поворачивать можем и высоту менять… — Стажерка понурилась, стараясь не смотреть ему в глаза. — Чудо, что мы двигатели завели. Если нас догонят — это конец.

— Все не так плохо, — криво усмехнулся Дронов. — Они идут очень низко и с выключенными огнями. Хотят, полагаю, подойти как можно ближе и резко сравнять высоту, чтобы внезапно оказаться рядом. Или думают расстрелять в упор и с гарантией, или вообще стрелять не собираются…

— …А хотят взять нас на абордаж, — вскинула голову Александра, просветлев лицом. — Ну да, им же нужен пленник-пришелец. Как я не подумала! Они побоятся стрелять на поражение, во всяком случае сразу.

— А вот нам так себя ограничивать ни к чему, — покивал Дронов. — К тому же они дали нам фору. Я осмотрел вооружение этой летучей лохани. Тут четыре пулеметных поста на первой палубе, для кругового обстрела, и одна башенка со спаренным пулеметом на третьей, верхней. Для защиты от аэропланов, скорее всего. Тяжелое вооружение — курсовая пушка калибра сорок три миллиметра, в носовой части. Она немного наводится, но только влево, вправо и вниз. Вверх не стреляет, а дирижабль не самолет, ему нос непросто задрать. Понимаешь? Они ниже нас, и сильно ниже.

— Понимаю. — Саша села ровнее, убрала упавшие на лоб волосы, взмахнула рукой. — Егор Лукич, слушайте внимательно. Попытаемся сделать резкий разворот…

Маленький и верткий для боевого корабля, при спокойной погоде простой в управлении, послушный рулю, сторожевик заложил очень скромную дугу, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Дронов боялся, что при таком маневре они потеряют преследователя из виду и не смогут быстро найти вновь, однако его опасения оказались напрасны — уже достаточно рассвело, чтобы ночная тень перестала быть укрытием вражескому судну. Николай сел в кресло артиллерийского офицера, склонился к переговорной трубе, связанной с носовым боевым отсеком. Сказал как можно громче:

— Цель в зоне видимости! Примерные координаты для огня…

Услышь какой-нибудь профессиональный канонир, в каких терминах Николай дает наводку стрелкам, — не избежать бы драгунскому капитану затрещины, пожалуй. Лучше всего этот способ прицеливания можно было определить как «на глазок» или, как хором выразились сами казаки, приставленные к орудию: «Богородица поможет».

— Есть наведение!

— Пли! — скомандовал Николай.

Раскатисто бухнуло, легкий кораблик дрогнул от продольного удара — кажется, компенсатора отдачи у пушки толком не было, — и выстрел даже из столь скромного калибра отозвался сотрясением. На пару секунд огромные окна рубки заволокло белым паром — ветер снес выхлоп орудия.

— Что там? — Как только паровая пелена развеялась, Дронов вместе с креслом повернулся к рулевому, у которого был лучший обзор.

— Летит, — с видимым разочарованием буркнул унтер. — Цел вроде.

— Продолжаем снижаться, идем на сближение, — сухо отдала приказ Саша, сильнее стискивая подлокотники, впиваясь в них ногтями. Ее бледное, даже зеленоватое лицо контрастировало с весьма уверенным командным тоном.

БУХ! БУХ! БУХ! Не полагаясь на меткость, канониры-самоучки лупили из сорокамиллиметровки так часто, как только могли, — а дистанция для стрельбы сокращалась на глазах. Попав под обстрел, дирижабль-преследователь перестал жаться к земле, стремительно пошел ввысь. Когда до него оставалось метров двести, Саша распорядилась прекратить снижение и вновь идти вверх, сохраняя интервал. В это самое время на верхней палубе вражеского судна ожила пулеметная спарка…