Ветер с Востока

— Зачем он вам? — Тон горшечника остался прежним, сонным, но что-то в его голосе неуловимо изменилось, и Николай внутренне подобрался.

— У нас к нему было дело, а он уехал прежде, чем мы смогли с ним поговорить. Хотелось бы знать, встретим ли мы его по дороге. — Подбирая самые простые слова, Николай ухитрился составить довольно длинное предложение.

— А куда вы держите путь?

— В Ташкент, — решил не скрывать офицер. Собеседник разговорился, и этим следовало пользоваться. Жаль, что нет рядом Джантая, и жаль, что Саша, не зная языка, даже не понимает, о чем они сейчас говорят!

— В Ташкент? Тогда вы его встретите. — Хозяин дома опять зевнул. — Это все? Будете покупать горшки?

— Нам есть еще о чем поговорить, — быстро сказал Дронов. — Спокойно. В доме. Тогда мы купим все горшки, что у вас есть.

— Мм… Так и быть, — после недолгого колебания решился горшечник. — Не обещаю, что дам ответы на все вопросы, но вы сможете их задать. А о цене на горшки — поговорим после. Входите.

Дверь со скрипом отворилась внутрь. Николай повернулся к своей спутнице:

— Вроде договорились. В дом нас пустят, на вопросы ответят. Я пойду первым, ты — через секунду, не раньше.

— То, что он согласился, еще ничего не гарантирует, — предупредила девушка, откидывая капюшон. — Не расслабляйтесь.

— Естественно.

Пригнувшись низко, чтобы не задеть притолоку, Дронов шагнул через порог. В сенях оказалось очень темно — окошки были плотно зашторены. Кажется, дом состоял из одной комнаты и чего-то вроде узкого тамбура, куда и попал капитан. Николай прищурился, свыкаясь с полумраком, сделал еще шаг… И получил сокрушительный удар в висок чем-то твердым. Внутри черепа гулко бухнул праздничный колокол, в глазах вспыхнуло белым, а затем потемнело пуще прежнего, колени подкосились. Устоять на ногах не вышло — мужчина повалился на бок, нелепо взмахнув руками. Стукнулся плечом о твердый пол из обожженной глины, попытался встать — и сквозь бьющийся в ушах пульс, как сквозь ватные затычки, услышал еще один приглушенный удар… А за ним — болезненный вскрик. Это был голос Саши. И без того мутящееся сознание Дронова накрыла багровая пелена. Взревев раненым буйволом, офицер почти смог подняться на четвереньки, но ладони скользнули по гладкой глине, и вместо этого он плюхнулся на грудь, чудом не расшибив лицо. Сделать еще что-то не успел — внезапно прямо над его головой хлопнул выстрел. И сразу же — еще два, почти слившиеся воедино.

— Ох…

— Ох…

За сдавленным стоном последовал легко узнаваемый звук оседающего тела — и стало тихо. Собравшись с силами, Николай перевернулся на спину, приподнялся на локтях, прохрипел, пытаясь одновременно проморгаться и нашарить кобуру, запутавшуюся в полах халата:

— Са… ша…

— Я тут, Николай Пе… Николай! — Звонкий девичий голосок чуть дрожал, однако капитан все равно испытал невероятное облегчение. — Вы целы?

— Да вроде… — Зрение наконец пришло в норму, глаза привыкли к полумраку, и Дронов огляделся. У его ног ничком лежал человек в сером халате. Рука его, все еще сжимающая нож с загнутым лезвием, чуть подрагивала. То ли он был пока жив, то ли агонизировал, — но в любом случае под телом быстро растекалась лужа крови…

— Хорошо… — Маленькая стажерка опустила револьвер и сглотнула. Шмыгнула носом. Она сидела у стены, привалившись к ней спиной, и тяжело дышала, но выглядела совершенно невредимой. Рукоять своей французской шестизарядной игрушки девушка судорожно стиснула двумя ладонями, однако палец со спуска уже убрала, строго по военной науке.

— А ты… — Капитана прервал треск распахиваемой пинком створки — в дом, с оружием на изготовку, ураганом ворвались Черневой и Джантай.

Дверь осталась открытой, впуская в помещение сероватый утренний свет.

— Эк вы вовремя, братцы, — хрипло выдавил Дронов, сумев нормально сесть. Унтер виновато потупился, а киргиз завертел головой, озираясь:

— Что тут было?

— Я… Николай вошел, я за ним. — вскинула голову Александра и посмотрела на проводника, прежде чем капитан успел произнести хоть слово. — А этот… — кивнула она на покойника. — Его в висок ударил… ступкой какой-то… А меня в грудь. Хотел по голове, наверное, но я отшатнулась… Сильно ударил, я отлетела сюда… вот… Еще дышать больно.

— Надо будет осмотреть вам ребра, не сломано ли чего, — обеспокоенно заметил Черневой, пряча револьвер и опускаясь на колени перед девушкой.

— Да… потом… А он, значит, к ремню, что на гвозде висел, и из ножен достал… вот… И к Николаю… На меня внимания не обращал уже… А я, хоть больно было, револьвер достала и… — Саша наконец разжала левую ладонь и попыталась сунуть оружие в кобуру, но с первой попытки промахнулась стволом мимо горловины. Унтер мягко помог ей. — …И выстрелила. Вот. Он живой?

— Может, и живой… — поморщился уже вставший на ноги Дронов, глядя на распростертое тело негостеприимного горшечника. — Да, думаю, может выжить. Только, по большому счету, для нас это не имеет значения. Беседа не удалась. Но, Саша, ты ведь его… Как ты себя чувствуешь?