Ветер сквозь замочную скважину

Тим поискал взглядом зеленый огонек, но не нашел. Сердце по-прежнему бешено колотилось в груди. Мальчик встал на колени и принялся шарить руками по земле. Вот бутерброд со свининой, завернутой в листья. Вот маленькая корзиночка с ягодами (почти все ягоды высыпались). Вот большая корзина… но диска нет.

В отчаянии он закричал:

— Ты где, забери тебя Нис?

— Здесь, путешественник, — отозвался женский голос. Абсолютно спокойный. Откуда-то слева. Тим повернулся в ту сторону, не вставая с колен.

— Где?

— Здесь, путешественник.

— Не умолкай. Продолжай говорить, хорошо?

Голос послушно заговорил:

— Здесь, путешественник. Здесь, путешественник. Здесь, путешественник.

Тим протянул руку в направлении голоса, рука наткнулась на гладкий металл. Мальчик поднял диск, перевернул и увидел зеленый огонек. Обливаясь потом, Тим прижал диск к груди и подумал, что ему никогда в жизни не было так страшно — даже когда он понял, что стоит на голове у дракона — и никогда в жизни он не испытывал такого огромного облегчения.

— Здесь, путешественник. Здесь, путешественник. Здесь…

— Я тебя нашел, — сказал Тим, чувствуя себя очень глупо и одновременно совсем не глупо. — Теперь можешь… э… замолчать.

Диск тут же умолк. Минут пять Тим сидел на месте, прислушиваясь к звукам ночного леса — не таким страшным и угрожающим, как в болоте, по крайней мере пока еще нет — и пытаясь взять себя в руки. Наконец он сказал:

— Да, сэй. Лучше бы включить свет.

Диск издал тот же звук, который издавал, когда выдвигал рычажок, и вдруг засиял белым светом, таким ярким, что Тим на мгновение ослеп. Из темноты проступили деревья — повсюду вокруг. Какие-то звери, бесшумно подкравшиеся совсем близко, с испуганным тявканьем отпрянули в сумрак за пределами круга света. Глаза Тима еще не привыкли к яркому освещению, и он не смог разглядеть этих зверей как следует. Кажется, у них была гладкая шерсть и — возможно — закрученные в тугую пружинку хвосты.

Зато Тим разглядел, что давало этот ослепительный яркий свет: из диска поднялся еще один рычажок со светящимся шариком на верхушке. Свет очень напоминал свечение горящего фосфора, только в шарике ничего не горело. Тим совершенно не представлял, как в таком тонком диске смогли поместиться рычажки и фонарики. Впрочем, его это мало интересовало. Его интересовало другое.

— И долго он будет, моя госпожа?

— Ваш вопрос не конкретен, путешественник. Измените формулировку вопроса.

— Сколько времени будет гореть свет?

— Заряд батареи — восемьдесят восемь процентов. Предположительное время работы — семьдесят лет, плюс-минус два года.

Семьдесят лет, подумал Тим. Этого мне точно хватит.

Он принялся собирать выпавшую еду и укладывать ее обратно в корзину.

Теперь, когда у Тима появился свет, идти стало легче. Тропинка проглядывала очень четко, намного яснее, чем на границе с болотом. Правда, она постоянно шла в гору, и ближе к полуночи (если Тим правильно определил время) он совершенно выбился из сил, хотя хорошо выспался в лодке. Неестественная, томительная жара продолжалась, и это, конечно же, добавляло усталости. Как и тяжелая ноша — корзина с едой и бурдюк с водой. Наконец Тим уселся на землю, положил диск рядом с собой, открыл корзину и достал бутерброд. Вкуснотища необыкновенная! Сразу же захотелось съесть еще один, но мальчик напомнил себе, что еду надо расходовать экономно, ведь он же не знает, сколько еще пробудет в лесу. Также ему пришло в голову, что яркий свет диска виден издалека и может привлечь внимание кого угодно, в том числе и существ не совсем дружелюбных.

— Можно выключить свет, леди?

Тим не был уверен, что его послушаются — за последние четыре-пять часов он несколько раз пытался заговорить с диском, но тот ему не отвечал, — однако свет тут же погас, и все погрузилось в кромешную тьму. У Тима сразу возникло неприятное ощущение, что повсюду вокруг затаились лесные хищники: кабаны, волки, варты, может быть, даже пара живоглотов. Ему казалось, он чувствует их незримое присутствие, и мальчик с трудом поборол желание попросить диск опять включить свет.

Железные деревья в этой части леса, похоже, знали, что, несмотря на неестественную жару, уже настала Широкая Земля, и принялись сбрасывать листву, как и пристало деревьям перед наступлением холодов. Тим сгреб в кучу опавшие листья и устроил себе постель.

Наверное, я чекалдыкнулся. Так в Древесной деревне говорили о тех, кто помутился рассудком. Но Тим не чувствовал себя чекалдыкнутым. Он был сыт и доволен, хотя и тревожился за своих новых друзей, жителей Фагонарда.

— Я собираюсь немного поспать, — сказал он. — Если кто-то ко мне подойдет, вы меня разбудите, сэй?

На этот раз диск ответил, но Тим не понял ответа:

— Директива девятнадцать.

Это после восемнадцати и перед двадцатью, сказал себе Тим и закрыл глаза. Он еще хотел спросить у бестелесного женского голоса, разговаривала ли она с болотными людьми, но почти сразу провалился в сон.