Ветер стихий 3

Закончив стращать ответственностью за попытку её подделки, у меня отобрали родовой серебряный браслет кундар. Вместо него выдали новый, золотой, покрытый кристаллической оболочкой алого цвета. Пришлось уточнять, что он означает. Насколько помнил, у Аллмара браслеты выглядели иначе.

– Согласно расчётам, в ваших жилах теперь течёт кровь с чистейшей древней родословной царства Пустоты, – уважительно объяснил старший жрец. – Она способна достичь предела ступени непостижимого. Хранитель уж точно там будет, если не погибнет. Соответственно, оставить вас в круге кундар не представляется возможным, – решительно отказал вернуть всё как было, неправильно меня поняв.

– Но разве тогда я не должен был получить золотой браслет бахи? – с недоумением на него посмотрел.

– Кто вам такое сказал? – сильно удивился жрец. – Мы делаем записи в Книге Рождения согласно итогам испытания, отражённым в галерее тысячи свечей, а не чьим-то пожеланиям. Если Канаан посчитал претендента достойным вхождения в круг шифу, то так тому и быть. Не нам и не вам с этим спорить. Можете считать, что сегодня вы заново родились на свет. Церемония первого омовения уже проведена. Нет больше старого Амира. Умер.

Вот так новость. Даже не заметил.

– Шифу? Круг древних? – искренне изумился, совершенно не ожидав такого результата.

Припомнив, что у Ханай действительно были похожие браслеты.

– Всё верно. Ас’дерра шифу Амир Погибель Ифритов из рода Амир, – с улыбкой, без запинки выговорил на одном дыхании.

– И что, остальные так просто признают меня шифу? – недоверчиво.

Как-то всё слишком просто. Какая разница, что в паспорте указанно царь. Если пахнешь как сантехник, одет как сантехник, выражаешься как сантехник и живёшь как сантехник, то ты он и есть. Чтобы там белочки по пятницам на ушко не нашёптывали. Россказни об эпатаже и способе самовыражения оставь наивным девочкам с факультета журналистики. Они на такое падки.

– Наше призвание отвечать на вопросы. Как распоряжаться ответами, решать задающим их. Храм в мирскую жизнь не вмешивается, – заявил невозмутимый жрец.

– Как скажете, – с благодарностью поклонился, коснувшись новенького браслета.

На всякий случай перед выходом на улицу замотал его тряпкой. Не буду же каждому встречному объяснять, что я бедный, слабый сирота. Бить-то будут как богатого, сильного и родовитого. Мало ли найдётся дураков, которые захотят повесить на стенку охотничий трофей. И не какого-нибудь зайца или суслика. Разве таким похвастаешься. Тут не в историю, а скорее в сплетни попадёшь. Поэтому будут всем рассказывать, что над камином висит голова дракона, по документам. Не смотрите, что такая тощая и бледная. Просто в детстве он много болел.

Если серьёзно, то мне выдали вовсе не титул с привязкой к феоду и сюзерену, а знак принадлежности к определённой касте. Что более важно, официально вписав в их ряды, а не просто ограничившись дорогим подарком. Знак ведь и потерять недолго, или подменить. По-другому его можно представить похожим на водительские права. Чем выше круг просветлённых, к которому принадлежишь, тем больше в них указанно категорий. Другое дело, что разрешение водить танк вовсе не означает его волшебное появление в гараже.

Иметь такой символ на руке было не только очень почётно, но и опасно. В своё время в России после революции семнадцатого года по стране бегало много разных «графьёв». Вовсе не потерявших свои титулы. Однако без прежних ресурсов и связей, уже не получавших от них никакой пользы. Скорее наоборот, за аристократами начали охотиться все те, кто думал иначе. Вплоть до уличных бандитов и жадных торгашей. Веривших, раз граф, значит и за душой что-то ценное должен иметь. Доставшееся от бабушки, от дедушки, да хоть от Деда Мороза, их это не волновало. Ну а то, что не рассказывает, где спрятал, так плохо спрашивали. Неубедительно. А ведь были ещё и идейные борцы с помещиками. Которые сильно их не любили за сам факт существования. Про сменившуюся власть, которой срочно понадобились деньги старого порядка для постройки нового, не стоит и упоминать. Так что некоторые наши беглые дворяне когда-то в Париже обувь чистили, чтобы не помереть с голоду. Став посмешищем для местной знатной публики, не считавших их за своих, за равных.

Но всё же не стоило недооценивать и пользу от этого события. У любой монеты всегда имеется две стороны. Худой верблюд всё равно остаётся тяжелее упитанного барана. При равных условиях отношение что к шифу, что к кундар у местных жителей совершенно разное. Найдутся ведь и те, кому вместо головы над камином гораздо важнее пропуск в закрытые для них двери. Которые не открыть ни золотом, ни сталью. Поэтому из храма вышел в совершенно сметённых чувствах, не зная, чего ожидать от будущего. Поэтому и не заметив неприметного, бедно одетого дари, сидящего на корточках у стены ближайшего дома. Не сводившего с меня глаз.