Ветер Стихий 5

— Скорее всего, даже узнав правду, он будет хранить молчание. Делая вид, что ничего не слышал. Не в его интересах раздувать скандал, за который придётся дорого заплатить. Опасаясь огласки, которая ударит по репутации Шади. Письмо-то я получил через внутреннюю замковую службу рассылки сообщений. После того как владыка пообещал мне защиту в его городе. Поэтому какие-то претензии за моё молчание у него, несомненно, появятся, но вряд ли серьёзные. Ведь пострадавшая сторона я, а не он. Хотя причины такого поступка Акраму придутся не по нраву, но, как правитель, — чуть не сказал политик, — он их поймёт и примет. Скорее, даже сильнее зауважает. С этой точки зрения. Вполне возможно, сам захочет приберечь информацию до нужного момента, чтобы также иметь возможность на меня надавить в каком-нибудь важном для него вопросе. Только дети сразу же выплёскивают свои обиды наружу, а взрослые их копят и преумножают. И те, кто сможет распорядиться ими с большей для себя пользой, многого добиваются. Так что сыграем в игру, я знаю о том, что ты знаешь, но не скажу. И вообще, надолго я здесь не задержусь. Ты лучше присмотри за Аюни, — сменил тему. — Не хочу второй раз её терять. Она мне дорога. Считай это тоже приказом.

Аюни повернув голову, посмотрела на меня нечитаемым взглядом. До этого стоя совершенно неподвижно, как и положено марионетке, находящейся в режиме ожидания.

А ты, — повернулся к автокукле, не удержавшись от маленькой шалости, — позаботься об этой непослушной негоднице. Чтобы тепло одевалась, хорошо питалась, вовремя ложилась спать и не играла в азартные игры на деньги. Будет плохо себя вести, записывай, как, где, с кем, сколько раз. Всё, до самых мелочей.

— Господин! — возмутилась оскорблённая Акаша, или только делая вид, что оскорблена.

— Да-да-да, не благодари. Я помню, что мне уже пора идти. Не провожайте.

Не став задерживаться, пожелав им удачи, покинул дамскую комнату через пространственное окно, чтобы никто меня не видел.

Из гостиницы, вместо замка Шади отправился на центральный рынок. Нужно было ещё кое-что сделать. Заняться, пускай не самыми достойными делами, но необходимыми. В разных местах, пряча лицо за тканевой маской, использовав для этого длинный, отпущенный конец тюрбана, стараясь скопировать акцент выходцев с востока, приобрёл ковёр и ядовитую змею. Скатав их в рулон, отправил уличной доставкой в дом одного аристократа, от имени другого. Первый был известен тем, что на недавнем городском совете выступал в защиту прав проживающих на востоке махри, а второй, требовал не только их урезать, но ещё и обложить налогом. Выступая за пополнение городской казны в столь сложное для Шаль-Шади время. После чего, купив попугая в клетке, свернув птице шею, накрыв её покрывалом, сделал всё с точностью до наоборот.

Далее, нашёл писаря, что предлагал свои услуги всем желающим, прямо на улице, сидя под скромным навесом, за маленьким переносным столиком, сколоченным из досок, установив рядом стойку с табличкой, — Составление писем, списков, обращений. Один лист, три фельса. Заказал составление лучшего любовного послания, на которое он только был способен.

— Представь, будто пишешь послание не моей, а своей дерре сердца. Чтобы за душу брало. На лучшей бумаге, — поставил ему задачу. — Красивым, каллиграфическим почерком. В котором нужно всячески очернять некоего Амира из Шаль-Сихья. Угрожая за любовь дерры Раухай вырвать сердце, сломать ноги, руки, завязать язык узлом, сожрать его печень и прочее и прочее. Чтобы она до дрожи в пятках прочувствовала, насколько сильно он её любит, столь же сильно ненавидя соперника. Подпиши, дерр Мирах. Если результат мне понравится, получишь золотой динар. Ну и, разумеется, ты меня не видел, ничего не писал и вообще, всё забудешь, как мимолётный сон, едва я скроюсь из вида. Всё понял?

Дари оказался понятливый. За золотую монету счастливый писарь, высунув язык и потея от усердия, так расстарался, что заработал золотую монету честным трудом. Написав настоящий шедевр, который я отправил семье, что всячески досаждала своими настойчивыми предложениями взять их дочь в жёны. Будто делать мне больше нечего. Теперь при следующей встрече с ними, кипя праведным гневом, возмущением и негодованием, чередуя их, буду кричать, топать ногами, что негодяй Мирах засыпал меня оскорбительными письмами. Утверждая, что между ним и Раухай что-то есть. Или было. Или будет. Что они друг другу признавались в любви, клялись в верности, отдали своё сердце и не только. Поэтому пусть больше не подходят с подобными предложениями. Оправданий и слушать не желаю.

Закончив с эти делом, отправился в самый известный аукционный дом Шаль-Шади, чтобы, если поинтересуются, где сегодня был, что делал, честно ответил, ходил за покупками. А что, нельзя? Там меня уже дожидались телохранители Фалих, занявшие отдельную, закрытую занавесками ложу. Гоняя слуг с закусками для своего господина, который, вроде как, по их словам, находился внутри. Потребовав по пустякам его не беспокоить.