Ветер удачи

— Да уж, раз Валихамун и Гордас у дверей, значит, за ними находится их господин, — с кислым видом отозвался Сабаар, тоже, по-видимому, начавший раскаиваться в том, что ввязался в поиски Таанрета.

Гигантское, многократно перестраивавшееся здание дворца все еще не было приведено в надлежащий вид после учиненного во время штурма разгрома. Несколько отдельно стоящих флигелей выгорело вчистую, а часть разоренных залов и комнат просто заперли, дабы следы разрушений и варварского грабежа не так бросались в глаза. Закут, в который привела их Батис, ничем не отличался от множества других, расположенных в старой, северо-западной части дворца, пришедшей в запустение еще при Димдиго, и потому Ильяс было совершенно непонятно, чем тут мог заниматься Таанрет в канун праздника.

«Почему меня должно волновать, что подумают обо мне телохранители и дворцовая стража? Зачем соваться туда, где меня явно не ждут и где приход мой вызовет лишь неудовольствие? — с тоской спросила себя молодая женщина, вглядываясь в лица Валихамуна и Гордаса, взиравших на нее с ужасом и недоумением, словно на выходца с того света. — Ну что мне мешает повернуться и уйти? Любая здравомыслящая форани так бы и поступила, а чем я хуже? Вот сейчас улыбнусь, сделав вид, будто полностью удовлетворена тем, что супруг мой находится во дворце, и отправлюсь в свои покои…»

— Я желаю переговорить с мужем! — услышала Ильяс свой собственный резкий, не терпящий возражений голос и ужаснулась тому, что наделала.

— Таанрет… просил, чтобы его не тревожили, — не слишком уверенно произнес Валихамун. — Мы сообщим ему, что ты желаешь с ним говорить, когда он освободится.

— Мне надобно видеть его немедленно! — отрезала форани, делая шаг к двери.

— Прости, госпожа, но это невозможно! — негромко пробасил Гордас, заслоняя дверь могучим телом.

— Как ты смеешь!.. — Ильяс в бессильной ярости прикусила губу, совершенно некстати вспомнив затрещину, полученную от Гордаса в святилище Балаала, и едва удержалась, чтобы не приказать Сабаару, Тамбе и присоединившимся к ним в Трапезной стражникам расчистить путь.

Остановило ее не сознание того, что подобная настойчивость вызовет гнев желтоглазого, а уверенность в том, что приказ ее, как бы ни надрывала она глотку и топала ногами, выполнен, конечно же, не будет. И донельзя глупое положение, в которое она сама же себя и поставила, станет еще глупее…

— Госпожа моя, позволь, я скажу тебе два-три слова.

Внезапное вмешательство Батис разрядило обстановку. Смерив Гордаса испепеляющим взглядом, Ильяс последовала за приведшей их сюда служанкой, жестом велев телохранителям не приближаться.

— Госпожа, если ты хочешь всего лишь удостовериться, что супруг твой цел и невредим, тебе незачем врываться в комнату. В соседнем помещении есть глазок, через который ты можешь взглянуть на него.

— Веди, — скомандовала молодая женщина, покосившись на замерших у входа в заповедную комнату телохранителей Таанрета.

Свернув за угол, Батис толкнула оказавшуюся незапертой дверь и предупредила:

— Осторожнее, эта кладовая полна старой мебели.

— Ждите меня тут, — велела Ильяс Сабаару и его товарищам и, заметив их колебания, добавила: — Пусть кто-нибудь один следует за мной. А ты, — она кивнула одному из стражников, — принеси светильник.

— Госпожа, в этом нет нужды. В комнате достаточно света, — тихо промолвила Батис. Сделала неуловимое движение, и в темноте засветились два тусклых желтых глаза — потайные отверстия для подглядывания.

«О Нгура Великодушная, прости меня! Я знаю, что буду раскаиваться в этом, и все же не могу удержаться!» Задевая за неразличимую во мраке мебель, Ильяс сделала шаг, другой. Батис поймала ее нашаривавшую стену руку и притянула к себе.

— Больше я не нужна тебе, госпожа?

Форани хотела остановить служанку, но слова замерли у нее на устах. Не то чтобы она не догадывалась, какое зрелище откроется ее глазам, но предполагать и увидеть воочию — совершенно разные вещи.

Таанрет и две девицы — одна белотелая, другая бронзовокожая — чувствовали себя на просторном, застланном темно-красным покрывалом ложе в высшей степени раскованно и непринужденно. Все трое были отлично сложены и, будучи, вероятно, знакомы не первый день, хорошо представляли, как доставить друг другу удовольствие. Слаженные, бесстыдные движения их были похожи на очень медленный, очень чувственный и очень красивый танец…

— Госпожа! Госпожа, ты напрасно мучаешь себя! — донесся до Ильяс откуда-то издалека голос Сабаара, и она отшатнулась от предательских глазков.

— Ты знаешь?.. Знаешь, что там происходит? — Голос молодой женщины сорвался, из глаз хлынули слезы.

— Я… догадываюсь. Пойдем отсюда, госпожа. — Сабаар потянул ее за руку. — Редкие оксары не имеют наложниц, любовниц или рабынь для удовольствий. Некоторые, с позволения Богов, заводят двух, а то и трех жен, прекрасно уживающихся под одной крышей.