Ветер удачи

— Погоди-погоди, дай с мыслями собраться! Аль-Чориль — Ильяс — дочь Газахлара — разбойница? За поимку которой Кешо обещал полтыщи цвангов? Не может этого быть…

Он еще бормотал какую-то ерунду, пытался возражать, но разрозненные кусочки мозаики уже сложились перед его внутренним взором в почти что завершенную картину. Тартунг не врал и не заблуждался. Все было именно так, как он говорил. И только одно вызывало недоумение — с какой стати дочери приближенного к императору оксара было становиться разбойницей?

— А вот этого я не знаю, — с виноватым видом, будто признаваясь в собственном упущении, пожал плечами мальчишка. — Хотя нет, вру. Слышал я краешком уха, что вроде сын Ильяс должен был стать законным императором и Кешо поклялся сжить его со свету. Ты не смейся, этого-то я как раз наверняка не утверждаю. Это, видишь ли, Хаурика по пьяни сболтнула, а она и соврет — не дорого возьмет. Ей, дуре-бабе, лишь бы языком почесать, да чтобы слушателей побольше было…

«Вай-ваг! — Эврих на мгновение зажмурился, обзывая себя самыми последними словами. Как же это он, переговорив по много раз со всеми обитателями „Мраморного логова“, ничего подобного не услышал, ни о чем не догадался? — Ай, как плохо быть глухим на одно ухо и слепым на один глаз!»

А ему-то мнилось, будто он и проницателен, и в людях разбирается, и любого молчуна разговорить умеет! Ох, осел, задавака, остолоп безмозглый! И ведь сколько раз с Газахларом, Малаи, Хаурикой и всеми прочими беседовал! Хамдану, дурень, поверил, будто знать тот не знает, ведать не ведает опальную дочь своего хозяина! Ай-ай-ай!

— Теперь-то ты понимаешь, почему я про ветку и соляной раствор говорил? — самодовольно улыбаясь при виде впавшего в задумчивость арранта, поинтересовался Тартунг. — Не будешь же ты утверждать, что случайно выручил Аль-Чориль? То есть Ильяс? Готов собственные зубы прозакладывать, тут без вмешательства Богов не обошлось и вы с ней еще встретитесь, помяни мое слово! Нет, не случайно ты оказался в Городе Тысячи Храмов, и неспроста Газахлар говорил про ветер удачи. Уж он-то о твоей судьбе у всех без исключения предсказателей справился, можешь мне поверить. И чую я, заваривается вокруг тебя каша, ох заваривается!

На лице мальчишки расцвела счастливая улыбка предвкушения, а Эврих внутренне содрогнулся, ибо различного рода «каши», в котлы с коими время от времени его угоразживало попадать, ненавидел всеми силами души. И то, что Газахлар обращался к предсказателям, никак не могло его утешить.

Он поднял глаза на Тартунга, намереваясь строго-настрого наказать ему держать язык за зубами и, ради Великого Духа, не болтать о виденном и слышанном с кем бы то ни было. Открыл рот и тут же закрыл его, пораженный внезапно обнаруженным сходством черт мальчишечьего лица с Узитави. А что, если не зря избрали некогда мибу его сестру невестой Наама? Что, если и впрямь обладала она некими скрытыми способностями, присущими в какой-то степени и ее младшему брату? Ежели так, то в трепотне его может крыться зерно предвидения и пресловутый «ветер удачи», чего доброго, превратится в неистовый ураган, а от «заваренной каши» поплохеет не только обитателям «Мраморного логова», но и многим другим жителям столицы.

— Ой, мама! Ой, мамочки-мама! — чуть слышно пробормотал аррант, стискивая кулаки, дабы скрыть охватившую его дрожь — Хоть бы Газахлар поскорее за слонами отправился!

На мгновение ему помстилось, что, коли они своевременно уберутся из Мванааке, цепь случайностей и совпадений, ведущих к грозной и непредсказуемой развязке, еще можно будет разорвать, но он тут же обреченно покачал головой. Никому не заказано уповать на лучшее, однако всякому ясно, что уж коли затягивают небо чреватые грозой тучи, то не миновать ливня, грома, а вместе с ними и молний. И едва ли отъезд с Газахларом из Города Тысячи Храмов сможет тут что-либо изменить.

Саккаремцы любят рассказывать, будто жил в Лурхабе купец по имени Палвалук и предсказала ему как-то гадалка близкую кончину. Решил тогда предприимчивый Палвалук обхитрить Смерть и, дабы не застала она его дома, вскочил на быстрого, как ветер, коня и помчался в Мельсину. Доскакал, обрадовался. Бродит по мельсинскому базару жив-здоров, сам себя поздравляет с тем, что затея его удалась, и вдруг сталкивается лицом к лицу со Смертью. «Молодец Палвалук, — говорит ему Курносая, — что сюда прискакал. А то я уж собиралась в Лурхаб за тобой отправляться».

«Лезет же в голову всякая чушь!» Эврих усмехнулся не к месту вспомнившейся притче и поднялся из-за низкого столика. Грядущие неприятности и грозы еще, может, и минуют его стороной, а вот объяснений с телохранителями и Нжери ему нынче никак не избежать.

— Пойдем, кладезь премудрости, ответ держать за великие прегрешения наши, — со вздохом обратился аррант к мальчишке, все еще сиявшему, словно начищенный цванг, в предвкушении того, что он легкомысленно назвал «кашей», которая заваривалась прямо у него на глазах и обещала быть весьма густой и горячей.

* * *