Ветер удачи

Понемногу Сашка упивается своей властью. В этот момент мы вершим суд и расправу, решаем если на судьбу человека, то его ближайшее будущее. Пусть всего на сутки вперед, но и это не так уж мало. Иногда мне становится жаль очередной жертвы:

— А может, и правда, отведем домой, это же ближе, чем топать через весь город в комендатуру?

Но Сашка уже вошел в роль, и остановить его трудно. По-моему, он просто играет в какую-то военную игру, хотя сам боится признаться себе в этом…

Через месяц с лишним Сашка примет взвод, в котором подавляющее большинство будут составлять старички. Он даже растеряется, как же воевать с такими, когда из них песок сыплется. Сашка все время будет ловить себя на мысли, что ему хочется назвать своего солдата «папашей». Но опасения окажутся напрасными и старички не подведут. Конечно, получаться у них все будет не так споро, как у молодых, зато обстоятельнее и наверняка.

А осенью будет десант в Керчь, бои за плацдарм на крымской, земле и первый приют в Аджимушкайских катакомбах. С простреленным плечом он не уйдет из боя. Он еще поднимется по грудам битого кирпича и штукатурки на второй этаж полуразрушенного дома, где будет расположен наблюдательный пункт батальона морской пехоты. От едкой известковой пыли станет щекотать в носу. Где-то неподалеку будут рваться тяжелые мины, а совсем рядом с ним, на стопке сложенных кирпичей, зуммерить полевой телефон. Здесь, у оконного проема, его найдет острый осколок, горячий, как капля солнечной материи. Он попадет ему в самый зрачок, этот крошечный кусочек металла величиной со спичечную головку. И в тот момент моему другу покажется, что в глазу его разорвалась шаровая молния, способная испепелить, расплавить, превратить в пар его мозг, тело, все его существо…

Но сейчас мы расхаживаем по длинному перрону, а люди смотрят на нас с уважением и опаской. После разговора со старшим лейтенантом Чижиком я непрерывно думаю об отце, о странном переплетении человеческих судеб. Мне приятно, что в роте к Чижику относятся с уважением.

Когда служба наша уже подходила к концу, у облупившегося газетного киоска, некогда покрашенного в веселый голубой цвет, я увидел девушку с двумя огромными чемоданами. У нее было нежное лицо с теплыми карими глазами, в которых я почувствовал растерянность и смятение. На девушке красовался синий берет, длинная коса была переброшена на грудь.

Не знаю, почему я остановился. Может быть, выражение детской беспомощности было воспринято мною как просьба о помощи…

— Ты, однако, погляди, — сказал наш помкомвзвода, кивнув в мою сторону, — вот это стойка! Сразу чувствуется порода. Глянь, шея вытянута, одна нога согнута в коленке, хвост, как струна…

— Трепло, — отвечаю я. — Не видишь, девчонке требуется помощь.

— Ну что ж, помогай, коли есть охота, — ухмыляется он.

— Давайте подойдем вместе.

Все втроем мы приближаемся к незнакомке.

— Проверка документов, — сухо объявил Сашка, поправляя красную повязку на рукаве.

Девушка пожала плечами и полезла во внутренний карман пальто. Она достала паспорт и какие-то бумажки. Лицо ее слегка покраснело. Я давно заметил, что человек всегда краснеет, когда на людях у него слишком внимательно проверяют документы. Но паспорт Сашка даже не раскрыл.

— Фамилия? — спросил он.

— Там же все написано…

— Мало ли что. Мое дело спрашивать, ваше отвечать.

— Румянцева моя фамилия.

— Зовут?

— Валентина… Валентина Андриановна.

— Замужем?

— Да вы что, молодой человек…

— Издалека едете?

— Сейчас из Ташкента, а что?

— Да ничего. Цель приезда?

— Тут наш институт физкультуры. Эвакуированный из Ленинграда. Институт имени Лесгафта, может быть, слышали? Я на втором курсе. Постойте, товарищи, а за кого вы меня принимаете?

— Не сердитесь, Валентина Андриановна, — шаркнул ногой Сашка, — это не проверка. Просто мой друг Женя Абросимов очень хотел познакомиться с вами и не знал, как это сделать.

— Не обращайте внимания на нашего начальника, — сказал я. — Власть портит человека, лишает гибкости ума и такта.

— Эх ты, — укоризненно покачал головой Сашка, — тактичный человек начал бы с того, что предложил поднести вещи.

Я попытался поднять один чемодан. Он был как конторский несгораемый шкаф с ручкой.

— Что у вас там? — удивился я.

— Книги, — засмеялась она. — В основном только книги.

— Никогда не думал, что мысли так много тянут, — изрек Витька, пробуя оторвать от земли второй чемодан. Он поставил его на место, шмыгнул носом и подтянул локтями штаны.

— А ведь я действительно не представляла, как добраться до общежития, — улыбнулась она облегченно. — Города не знаю, вещи тяжелые — не подтащишь. И оставить страшно. На вокзалах шпаны всякой развелось, ужас.

— С нами вы в безопасности, — заверил Сашка. — Если кто полезет, Женька стрельнет. Он у нас, однако, на сто шагов в червового туза… не погадает. Ну так как? — обратился к нам старший патрульный. — Поднесем девушке вещички?

— А как? — спросил Витька и похлопал по прикладу карабина.

— Все учить надо? Очень просто, в левую руку оружие, в правую чемодан. Я сзади с карабином на изготовку. Пусть думают, что хотят. Другого пути, однако, нет.