Ветер уносит мертвые листья

– Я выходная сегодня, – соврала Наташа и накрыла сковороду крышкой.

– А поехали с нами прямо сейчас? – предложила мелкая так радостно и оживленно, будто речь шла о приятном путешествии.

– Нет, у меня все в порядке. – Наташа нетерпеливо прикусила губу. – Правда.

– Посмотри, где ты живешь! Это какой-то ринг. – Мелкая впечатала кулак в обрезиненный угол стола.

– Меня все всегда били. По сравнению с родителями, Костик еще легонько, – принялась оправдываться Наташа. – Мама считала, что это я такая непутевая. Костик то же самое говорит, до меня он руку не поднимал на женщину. А я его, получается, вынуждаю.

– Да он тебя когда-нибудь до смерти забьет! – возмутилась Изи.

– Ты еще мелкая, много ты понимаешь.

Наташа пожала плечами и отключила газ под сковородой. Закуска готова. Вискарик может быть в ящике с постельным бельем. По счастью, эти двое уже возились в прихожей. Наташа подумала, что невежливо их не проводить, но когда выглянула – дверь уже хлопнула.

Нюкта спрятала лицо от ветра в шерстяной воротник пальто. Оно больше не пахло мамиными духами. Рыхлая ткань впитала тошную вонь холодцового омлета и теперь медленно травила Нюкту. Скривилась и снова подставила бледные щеки ветру. «Лексус», запаркованный в тупике из бетонных полусфер, похожих на бородавки, поблескивал стеклами на бледном солнце. Изи обскакала сестру и нетерпеливо дернула ручку пассажирской двери.

– Ты как вообще? – Нюкта выудила из сумки пластиковый брелок.

– Да нормально. – Изи дернула плечом и обернулась на пятиэтажку. – Поехали отсюда.

Окно Наташи холодно подмигнуло сестрам. Нюкта чуть сощурилась, не выглядывает ли кто из-за шторы – никого. Кивнула Изи и разблокировала машину. «Лексус» обдал девчонок холодом, заворчал и осторожно выполз из асфальтового закутка.

При дневном свете городок выглядел еще скучнее. Редкие пятиэтажки стояли в окружении голых изломанных деревьев, казалось, это скелетики чертей жестикулируют на ветру и вот-вот пустятся в хоровод. Первые этажи заняты магазинчиками, которые отгородились от мира тюремными решетками. В пропитанных пылью витринах блекло пестрело китайское барахло. Яркими были только граффити, покрывавшие забор из бетонных плит. Стихийная галерея отделяла город от ТЭЦ: бело-голубые градирни испускали пар, он был полупрозрачен и будто слаб и болен – тихо кланялся на ветру. «Лексус» обогнул промзону и выехал в центр, где возникло подобие парка со ржавым колесом обозрения. Справа показался блестевший грязно-белый и мутно-красный магазин «Пятерочка», слева торчал на постаменте бюст Пушкина, так же обгаженный птицами, как и Достоевский перед школой. Нюкта замедлила ход.

– Смотри, интернет-кафе! – подпрыгнула в кресле Изи.

Впереди угрюмо темнело кирпичное здание, обшитое по низу кафелем, а сверху увешанное выцветшими баннерами: ночной клуб Live Cafe, поминальные обеды от 150 рублей, фантастик-суши «Кабуки», интернет-клуб «Дайвер».

Нюкта припарковалась чуть поодаль. Она была очень аккуратным водителем. Не то что Мара. Они познакомились на экзамене в автошколе, где Нюкту завалили за неуверенность и заглохший мотор, а Мару за резкие маневры и раздавленные конусы. Вообще, если взять среднее арифметическое из навыков Нюкты и Мары, получился бы идеальный водитель.

В тот день в автошколе сдавали второй экзамен: площадку. Нюкта плавно выполнила змейку и аккуратно вписалась задним ходом в «гараж». Инструктор сопел и поминутно косился в телефон, где брякал какой-то чат. Массивный, с бледным пузом, выползающим из-под футболки, инструктор занимал столько места, что Нюкте было неудобно работать рычагом переключения передач. То и дело ее локоть упирался в дрожжевое брюхо. В ответ инструктор сердито сопел. Но что Нюкте недовольство этого дядьки? Она знала, что ее ждет дома, если завалит экзамен. От напряжения ладони взмокли и скользили по рулю. В результате парковка получилась кривой. Последним испытанием была эстакада. Не доезжая до верха, непослушная машинка заглохла, потом откатилась.

– На пересдачу через две недели, – буркнул инструктор, царапнув ручкой экзаменационный лист.

Растерянная Нюкта отошла в тень единственного тополя недалеко от площадки. Листва была насыщенной, зеленой, но из-за слоя пыли казалась искусственной, то ли кожаной, то ли пластиковой. В воздухе, словно теплый снег, плыл тополиный пух. Он щекотал ноздри, вяло мотался по площадке, трещал под колесами учебных машин.

Желтую «Ладу», которая только что еле ползала, управляемая Нюктой, теперь было не узнать. Она резко стартовала с места, подминала колесами конусы, а на эстакаде даже как будто взлетела. На водительском месте прыгнули крутые каштановые кудри. Незнакомку высадили на другом конце площадки. Выскочив из машины, она от души саданула дверцей и независимой походкой, виляя между конусами и нервно дергающимися легковушками, направилась прямо к Нюкте.

– Ты ведь не из-за экзамена плачешь? – спросила незнакомка, разминая в пальцах тонкую сигаретку.