Ветер уносит мертвые листья

Нюкта часто заморгала, прогоняя слезы, поднялась и предупредительно открыла дверь. От Андрея слабо пахло шершавым парфюмом. Нюкта вспомнила отца, плотный запах его туалетной воды: бергамот и сандал. Где он сейчас? Невозможно представить его неживого в какой-нибудь грязной канаве. Или закопали в лесочке неглубоко? Бродячие псы роют землю, добираются… Изи заявила бы: «Собаке собачья смерть». Неужели сестренка и правда способна убить? Надо чем-то себя занять. Нюкта вернулась в кабинет, где храпела Пуховичок, развалившись на мешках и отравляя воздух кислым запахом изо рта. Нюкта с грохотом распахнула окно. Еще не хватало, чтобы кабинет Мары, которая терпеть не могла алкоголь, провонял перегаром. Щелкнула несколько раз переключателем. Пуховичок не среагировала на вспышки света, но, когда Нюкта с силой сжала ее плечо, разлепила глаза.

– Эй, ты чего? – возмутилась Наташа сквозь сон и скинула руку Нюкты. – Больно же.

– Извини, – ответила Нюкта, сквозь зубы. – Давай провожу тебя в твою спальню?

Наташа громко сглотнула, сдерживая рвотный позыв.

– Пойдем лучше подышим на улице.

Нюкта кивнула и, сняв с вешалки Марино пальто, накинула его на плечи. Наташа медленно влезла в куртку и посмотрелась в маленькое зеркальце у двери. После недолгого сна она выглядела еще более пьяной. Пощипала себя за дряблые щеки до появления румянца и сгрызла с губ шелушину сухой кожи. Пригладила бесцветные волосы, по-хозяйски дернула дверь, шагнула в коридор. На первом этаже кто-то рыдал, на миг Нюкта подумала, что это кто-то из Мариных родственников. Пуховичок приостановилась. Нюкта напряглась: а может, опять что-то стряслось? Похоже, эта Наташа притягивает несчастья.

– Будете писать заявление?

Лена, ассистентка Мары, поддерживала за локоть рыдающую женщину в распахнутом плаще и опущенном капюшоне.

– Нет! – женщина дернулась как от удара. – Я домой пойду! Этот изверг меня убьет, а не убьет, так покалечит. Как же больно.

Женщина схватилась за бок и сползла по стенке на пол. Плащ ее оставил на гипсокартоне влажный след. Скинула капюшон: из макушки был явно выдран клок волос, по иронии, набухшее розовое пятно по форме напоминало сердце. Красивое большеглазое лицо с породистой горбинкой на тонком носу походило на маску. В ноздрях запеклись кровавые корочки.

– Давайте наша медсестра вас осмотрит хотя бы. – Лена присела рядом на корточки, ее полные ноги сделались похожи на куриные бедрышки. – Убедиться, что ничего не сломано.

Женщина всмотрелась в темноту коридора. Сделалась совсем белой и неживой. Из дальнего крыла шел высокий молодой человек в растянутом спортивном костюме и грубых ботинках.

– Не бойтесь! – поймав взгляд женщины, воскликнула Лена. – Это наш подопечный.

– Мне сказали, что это женский центр, – прошелестела гостья и снова накинула капюшон. – Только женский!

– Конечно, – затараторила Лена, – но у женщин бывают дети! Подростки-мальчики в том числе, не отцам же их оставлять.

Пацан, не обращая внимания на драму возле рецепции, с выражением лица, какое часто бывает у Изи, вышел на крыльцо и хлопнул дверью.

– Пойдем тоже, – Наташа подтолкнула Нюкту в спину.

Снаружи было ветрено, шел мелкий дождь. Пуховичок оттащила Нюкту подальше от ступенек. При виде избитой женщины она как-то притихла, а теперь, как только та пропала из поля зрения, вновь стала собой. Подцепила толстыми сухими губами сигарету и, резко откинув голову, вытянула ее из пачки.

– Если Бог есть, у него злое чувство юмора, – философски заметила Наташа, терзая дохлую зажигалку. – Ты меня спасла ценой Мариной жизни.

Как же хочется надавать оплеух этой самодовольной дуре!

– А Подреза теперь посадят! – продолжила Наташа, наконец втянув слабенький огонек в сигарету. – Так ему и надо, суке. Я ему такие проводы устрою, вот это будет праздник. Кстати, Ань, а как думаешь, мне может его машина достаться?

– Да на каком основании? – грубо ответила Нюкта.

– А кому? – Наташа выпучила глаза и выпустила дым из бледной пасти.

Какая жаба!

– Ты говорила, у него бабушка живая есть.

Наташа заржала и притопнула ногой.

– И ты думаешь этой чеканутой нужен его джип? Пусть к гробам лучше приценивается! – Наташа посмотрела на небо, все еще сомневаясь, что идет дождь. – Пойдем под козырек.

Тут крупная капля угодила прямо на сигарету. Наташа чертыхнулась и растерла табачного червяка грязной подошвой.

– А вообще я буду скучать по Костику.

Ну вот, уже Костик, а не сука.

– Хрен знает, как будет с другими теперь. Особенно в этом деле, – Наташа погладила себя между бедер. – У тебя есть мужик?

Нюкта не ответила, только скривилась.

Тут в нахохленных кустах мелькнул гибкий черный силуэт. Мина! Два больших лунных глаза посмотрели Нюкте прямо в душу. Нюкта хотела броситься к кошке, подхватить ее под брюшко, унести из-под дождя. Оскользнулась на мокрой траве. Какое бесцветное небо, какие лысые кроны.

– Эй, ты что, пьяная? – мужской голос прорезал гул в ушах Нюкты.

Наташа хихикнула, помогла Нюкте встать на ноги, и в какой-то момент они обе чуть не завалились в лужу.