Ветер в ивах

Кибитка весело катила по дороге, Крот выслушивал жалобы коня на то, что никто не обращает на него внимания и он предоставлен самому себе, а Жаб с Крысом беседовали, шагая сзади, то есть Жаб, как обычно, говорил, а Крыс вставлял через определённые промежутки времени «да, именно» или «а что ты ему ответил?», думая, впрочем, совсем о другом. Вдруг далеко позади раздалось слабое жужжание, словно их догонял пчелиный рой. Оглянувшись, друзья увидели приближающееся к ним с невероятной скоростью облако пыли с чем-то тёмным посредине. Из пыльного облака раздавался странный звук «бип-бип», словно повизгивал раненый зверёк. В недоумении переглянувшись, друзья возобновили было мирный разговор, но уже через мгновение (как им показалось) его прервали самым ужасным образом. Вихрь, в котором смешались ветер и звук, разом отбросил их в придорожную канаву. Оглушённые этим пронзительным «бип-бип», они едва успели заметить пронёсшееся мимо зеркальное стекло, дорогую кожаную обивку и сам роскошный автомобиль, такой огромный, что на долю секунды заслонил собой весь мир. Он поднял облако пыли, окутавшее и ослепившее друзей, а затем опять превратился в точку, удалявшуюся с пчелиным жужжанием.

Старый серый коняга, мерно шагавший по дороге в мечтах о тихом родном стойле, от всего случившегося вмиг превратился в дикого необузданного зверя. С рёвом он встал на дыбы, попятился назад и, несмотря на всё красноречие Крота, взывавшего к лошадиному разуму, подтолкнул кибитку к краю глубокой канавы на обочине дороги. Какое-то мгновение она балансировала на самом краю, а затем раздался оглушительный треск, и вот уже их гордость и краса канареечного цвета, разваливаясь, рухнула в канаву.

Крыс, вне себя от бешенства, прыгал посреди дороги и кричал, потрясая кулаками:

– Негодяи! Хулиганы! Разбойники с большой дороги! Лихачи! Я на вас в суд подам! Вот сообщу куда следует!..

Вся прежняя тоска по дому вмиг его покинула. В это мгновение он чувствовал себя капитаном канареечного судна, которое село на мель из-за чьей-то халатности, и лихорадочно вспоминал те слова, что обычно высказывал, когда речные пароходы подходили слишком близко к берегу и поднятые ими волны заливали ковёр в его гостиной.

Жаб сидел посреди дороги, вытянув лапы, не мигая смотрел туда, где исчез автомобиль, и, часто и судорожно вздыхая, с каким-то отрешённым выражением на мордочке время от времени повторял: «Бип-бип!»

Крот пытался успокоить коня, а когда в конце концов ему удалось это, подошёл к краю канавы взглянуть на кибитку. Зрелище предстало его глазам самое печальное. Стенки и окна разбиты, оси безнадёжно согнуты, одно колесо отскочило, банки с сардинами разметало по окрестностям, а птичка в клетке с жалобным писком просилась на волю.

Подошёл Крыс, и вместе с Кротом они попытались поднять повозку, но их усилий было явно недостаточно, и друзья принялись взывать к Жабу:

– Эй, ты собираешься нам помогать?

Поскольку ответа не последовало, а Жаб продолжал сидеть посреди дороги, они подошли посмотреть, что с ним такое. Увидев, что их друг радостно улыбается и, глядя куда-то вдаль, бормочет «бип-бип!», Крыс потряс его за плечо и сурово спросил:

– Ты нам помогать собираешься, Жаб?

– Великолепное, потрясающее зрелище! – восторженно прошептал тот, не двигаясь с места. – Поэзия движения! Только так и можно путешествовать! Только так и надо путешествовать. Сегодня – здесь, завтра – там! Деревни пролетают мимо, города проносятся, и всегда что-то новое на горизонте! О, блаженство! О, «бип-бип»! О боже, боже!

– Прекрати валять дурака, Жаб! – в отчаянии крикнул Крот.

– Подумать только, ведь я даже не знал! – продолжал Жаб словно загипнотизированный. – Все эти годы я прожил зря, потому что не знал, даже не догадывался! Но теперь-то знаю, я хорошо понимаю! Отныне мой путь ясен. Какие тучи пыли будут клубиться там, где я промчусь! Сколько кибиток отправлю в канавы на лету! Жалкие банальные канареечные кибитки…

– Что же нам с ним теперь делать? – всплеснул лапками Крот.

– Ничего, – ответил Крыс твёрдо. – С этим действительно ничего не поделаешь. Я его давно знаю. Сейчас он одержим новой идеей. Это у него всегда так начинается. Теперь он целыми днями будет ходить словно во сне, потерянный для обычной жизни. Не обращай внимания. Пойдём взглянем, что можно сделать с повозкой.

После тщательного осмотра они поняли, что даже если им и удастся поднять кибитку, ездить на ней всё равно нельзя: оси починить невозможно, да и одно из колёс разбилось вдребезги.

Крыс завязал поводья у коня на спине, одной лапой взялся за уздечку, а другой – за клетку с её беспокойной обитательницей, после чего мрачно обратился к Кроту:

– Пойдём пешком. До ближайшего города миль пять-шесть, так что чем быстрее отправимся в путь, тем лучше.

– А как же Жаб? – забеспокоился Крот, когда они собрались было идти. – Не можем же мы оставить его сидеть посреди дороги в таком состоянии. Это небезопасно. А вдруг ещё что-нибудь тут проедет?

– Да ну его, этого Жаба! – рассердился Крыс. – Чтоб я ещё с ним когда-нибудь связался!..