Ветер в ивах

— Ничего вы мне не говорили, — честно ответил Крот. — Что же до вашей случайной находки, то перед нами еще один образчик домашней утвари, отслужившей свое и выкинутой… а вы и рады. Археолог. Лучше станцуйте-ка джигу вокруг этой тряпки, и покончим с этим. Мы уже потратили уйму времени, копаясь на помойке. Что он — съедобен, что ли? Что мы — укрываться им будем, по-вашему? Или это ковер-самолет, и мы на нем домой полетим?

— Вы хотите сказать… Да неужели этот коврик ни о чем вам не говорит?!

— Знаете, Крыс, — почти ласково заговорил Крот, — я думаю, мы достаточно подурачились. Вы-то сами слыхали о говорящих ковриках? Они просто-напросто не умеют разговаривать, понимаете? Это не в их вкусе. Дверные коврики знают свое место.

— Ну, вот что, вы! зверь безмозглый! — рассердился Крыс. — Хватит. Чтоб я больше ни слова не слышал! Копайте, скребите, ищите! Особенно возле кочек. Это наш последний шанс!

Крыс набросился на сугроб, повсюду тыкая дубиной и копая с ожесточением. Крот тоже копал, но исключительно для того, чтобы не раздражать Крыса: по его мнению, тот свихнулся.

Минут через десять дубина Крыса уткнулась во что-то гулкое. Крыс сунул лапу в снег, пошарил там и позвал Крота на помощь. Уже вместе они поработали еще немного, и, наконец, плод их, буквально, нечеловеческих усилий предстал перед взором «безмозглого зверя».

Он увидел перед собой маленькую, окованную железом дверь зеленого цвета. Сбоку торчала ручка звонка, а чуть пониже на медной пластинке печатными буквами было выгравировано:

Г-Н БАРСУК

Буквы поплыли перед глазами Крота, и он рухнул в снег. Крыс склонился над ним и не без удовольствия привел его в чувство оплеухой.

— Крыс! — от раскаяния Крот запинался. — Крысси! Вы — чудо! Вы — прелесть что такое! Теперь я понял все! Вы доказали эту дверь — шаг за шагом — в своей умной голове. Я всего лишь порезался, а вы, взглянув на рану, сказали в чудесных мыслях своих: «Ага, скребелка…». И что же? — вы остановились на этом? Отнюдь! Другой бы этим и удовлетворился, но не вы — нет, не вы! Ваш разум продолжал анализ. «Дайте мне найти дверной коврик, — думали вы, — и мое предположение подтвердится!» Стоит ли удивляться после этого, что дверной коврик был найден? Я думаю Крыс, что с вашим умом можно найти все, что угодно. «Ну, а теперь, — решили вы, — существование двери столь же очевидно, как если бы я видел ее перед собой! Осталось лишь найти ее!» Я про такое только в книжках читал, Крыс! Вам надо уехать отсюда — туда, где вас смогут по достоинству оценить. В Лондон. Здесь вы тратитесь попусту. Будь у меня ваша голова…

— Но у вас ее нет, — довольно резко перебил Крыс, — и поэтому, я полагаю, вы намерены всю ночь валяться в снегу и трендеть. Сейчас же вставайте: вот ручка звонка — повисните на ней и звоните, — что есть силы звоните. А я постучу в дверь. Крыс атаковал дверь суковатой дубиной, а Крот, подпрыгнул, ухватился за ручку звонка и повис. Далеко-далеко за дверью они услышали, наконец, ответный звон колокольчика.

IV. ГОСПОДИН БАРСУК

Они терпеливо и, на их взгляд, долго-предолго ждали, толкаясь и дыша на лапы, чтобы согреться. Наконец, за дверью послышалось шарканье. Как заметил Крот, похоже было, будто приближается некто в деревянных шлепанцах, слишком больших и стоптанных. Это прозорливое наблюдение Крота (ведь все было именно так!) заставило Крыса пересмотреть свое мнение о его умственных способностях.

Загремел засов, и дверь приоткрылась — как раз настолько, чтобы могла просунуться продолговатая морда с заспанными глазами.

— Так вот: как только подобное повторится, — произнесла она жутким хриплым голосом, — я озверею! В такую-то погоду, в такой-то час беспокоить честных граждан! Кто там? Отвечай!

— О, Барсук, — закричал Крыс. — Пусти нас, пожалуйста. Это я, Крыс, и мой друг Крот. Мы с ним заблудились.

— Как?! Крысси, малыш, не может быть! — воскликнул Барсук совсем другим тоном. — Сейчас же входите оба. Как вы не погибли?! Подумать только: заблудились в снегах! И где? — в Лесу Дремучем, да еще ночью! Ну же, не стойте в дверях!

Заблудшие животные, опережая друг друга и ревниво толкаясь, ненадолго застряли в проеме, ввалились, наконец, и — застыли, с упоением вслушиваясь в грохот засова.

Барсук, в длинном халате и шлепанцах, действительно, весьма стоптанных, держал в лапе незатейливый подсвечник и, судя по всему, собирался лечь спать, когда услышал звонок и стук дубины. Заперев дверь, он осмотрел с высоты собственного роста продрогшую мелюзгу и по-отечески потрепал им щеки.

— Не для таких козявок эта ночь, — улыбнулся он. — Что, Крысси, опять набедокурил, а? Ну, проходите, проходите. На кухне посидим: там и огонь отменный, и ужин, и все, что надо.