Вот и фотоаппарат. Брал его тоже зря: не хотелось отбирать у природы красот… Ибо на какие б башни ни взбирался, в какие б гроты-пещеры ни спускался и ни заплывал, объектив робел (в бессилии – передать)…
Так, в одном из гротов, помимо мышей летучих и стрижей, жил в глубинах сверкающих, как я убедился, спрут. Серебристый, огромный…
А однажды из пещеры, что у самого моря, раздался рык…
Обошлось, слава богу, без львов: последнего извёл Геркулес, совершая в давние времена подвиги… А рёв… То был, скорее всего,
Неподалёку от пещеры располагались естественные меж камней «ванны», в «кипятке» которых так блаженно было – хоть кому – после заплывов – греться!..
Скарио: в цветах и пиниях порт-город, с колокольней, с одной стороны, и древней (второй век!) церковью – с другой… со скульптуркой играющего (с крабом) мальчика посередине… с невозмутимым бомжем, неподалёку от маяка раскинувшим палатку… с неизвестно откуда появляющимся среди бела дня духовым оркестром… с морем цвета бирюзы у набережной и миражом синих гор Базиликаты далеко за заливом… с вечерами тихими и с тёплым дыханием моря…
Вот где Грин наверняка узнал бы свой
На обратном пути представил: Эллада… никаких
Юг Италии, забытый Богом угол… Я посетил тебя!
Пылают костры: «ведьмы»…
Сладили!
Вознесём же женщину!
(Чем не религия?!)
Женщины! И кто только не воспевал вас!..
А не так давно – в Средние века – и на протяжении пятисот лет –
Чего ради? За обаяние, за «чары»… Как колдуний… Изводили (вопль в пространство!) за то лишь, что мужчин – красою – «вводили в искус»…
Трубадуры, где вы?! Рождённые Женщиною – подняли руку на ту, которой молиться б!.. Рыцари «без упрёка» – не вы ль и предали Даму костру?
Миллион – на сожжение!.. И чего ради «сильные мира сего» (немощные – скорее) сочли, будто имя Женщины соперничает с именем Бога (вместо того, чтобы понятия эти отождествить)?
Лишившие себя Божией радости (приняв чуждый природе обет безбрачия) и присвоившие себе чин «святости» отцы-католики посмели ошельмовать
До сих пор, кажется, пылают: охота на «ведьм»…
Эпидемия? Инквизиция!.. Мужчины –
И мне грех рода моего – не искупить…[2]
На службе у красоты
Узнавая
Зорко одно лишь сердце.
Самого главного глазами не увидишь.
Ощущение (с привкусом «позвали») – на службе у Красоты. (И надо б оправдать доверие!..)
Это – как некогда на Мангышлаке в экспедиции… в юности – когда вынашивал (копил) жажду по воде-реке-морю… тоску по красоте-мечте-любви… Всё вместе – по Ней…
Ведь и Волошин, по стихам судя, полсвета исходил – «в чертах случайных лиц» – всюду –
И вот
А в небе, восторгом беременном (от Вечности), – ощущаю: всё больше любви.
Но почему так к Красоте тянет? И откуда их, красивых, выплёскивает?
И можно ли не выделять, не воспевать их – если и Красота, видел я, откликается на восторг – бабочкой живописной порхает, радует?!
Бывает ведь – так захлестнёт!.. И что за сила у Красоты?!
А однажды так вышло: по улице шёл, «на свет» заглянул…
Зайдя же, пригласил на танец. И –
И – узнан был. И