Ветер в твои паруса

- Выходит... А теперь послушай вот что. Сразу после войны служил я за Уралом, в Восточной Сибири. Места, сам понимаешь, глухие, до ближайшего города вроде бы недалеко, а поди доберись. И вот услышал я там такую историю. Командир соседней с нами летной части привез из Москвы жену, посадил ее в четырех стенах, сам то летает, то командует, а ей хоть волком вой: ни друзей, ни развлечений, одно удовольствие - кино в клубе. Прими во внимание, к тому же москвичка она коренная, успела к другой жизни привыкнуть... А женщина, говорят, была красоты редкой, любил он ее без памяти, а только что поделаешь - служба.

Приходит он как-то домой, как раз накануне ее дня рождения было, видит - жена в слезах. Тихо так сидит на диване и плачет. "Что с тобой?" спрашивает. - "Да так..." - "А все-таки?" Она еще больше в слезы: "Сейчас вот по радио передавали, завтра в Большом театре "Борис Годунов", новая постановка. Всю жизнь мечтала послушать".

И, что, ты думаешь, он делает? Ты бы, например, что сделал? Или я? Ну погладил бы по головке, успокоил бы - ничего, мол, родная, вся жизнь впереди... А он по-своему решил. Взял самолет, посадил в него жену, и через пять часов они уже ели мороженое в фойе Большого театра, слушали оперу, а потом, уже к полуночи, поехали в ресторан, и устроил он ей день рождения. По всей форме устроил, как полагается, - с оркестром и шампанским, корзину цветов раздобыл. Только самому пить не пришлось, потому что утром, как ты понимаешь, ему предстояли серьезные испытания

Павел поднял голову, прислушался. Ба! Да ведь это же о полковнике Строеве, отце Вениамина! Старая легенда, которую и он, и Олег, и все их общие друзья слышали уже не раз, и сам Венька рассказывал ее. Говорил, улыбаясь, что это, конечно, легенда, но что-то подобное было... И все равно приятно, что память об отце живет вот в такой романтической истории.

- Ну, а потом пришлось расплачиваться, - продолжал старый пилот. Разжаловали его. Суд был, как положено... И все-таки до сих пор многие вспоминают о нем, потому что, прав ли он, виновен ли, а поступил красиво...

- Красиво, - сказал собеседник. - Красиво, черт возьми... Только больно дорога цена за один вечер.

- А он не за вечер платил. Пойми ты. А что до цены, то какая тут может быть цена, если мы о любви говорим... Наташке я, конечно, не рассказывал об этом, зачем ей? Пусть себе солидную жизнь строят...

- А что с ним сейчас? Летает? Или совсем его из авиации турнули?

- Не знаю. Давно это было, сам понимаешь.

"И я тоже не знаю, что было потом с отцом Вени, - подумал Павел. - Знаю только, что Строев, Герой Советского Союза, герой Халхин-Гола и озера Хасан, летчик, бомбивший Берлин, умер два года назад. Но если легенда о нем существует, ее надо продолжить. Немногие люди стоят этого".

Павел посмотрел на Олега; тот понимающе кивнул.

- Простите, что я вмешиваюсь в вашу беседу, - сказал Павел, - но мы с товарищем невольно слышали... И я хотел бы кое-что добавить с вашего разрешения.

- Ого! - сказал пилот. - Смотри-ка ты, у этой истории широкий резонанс... Мы вас слушаем.

- Фамилия этого летчика была Строев. То, о чем вы сейчас рассказали, я тоже слышал. Но я знаю и другое. Он был испытателем. Научил летать многие боевые машины. Несколько раз погибал и всякий раз оставался в живых, потому что мужеством он обладал и еще талантом истинного летчика. Кроме того...

- Я слышал о Строеве, - перебил его летчик. - Об испытателе Строеве я много хорошего слышал. Только вот не думал, что это с он такое выкинул.

- Подождите, - указал Павел. - Это не все... - Он на секунду запнулся, соображая, стоит ли продолжать, но тут же решил, что стоит.

- Вы, должно быть, помните, как несколько лет назад среди торосов и трещин Берингова моря сел тяжелый самолет? Сел, чтобы подобрать пассажиров с потерпевшего аварию ИЛ-14... Ну да, тот самый случай. Вертолета или "Аннушки", или вообще чего-нибудь менее громоздкого поблизости не было, а счет шел на минуты. Когда машина, подобрав людей, была уже в воздухе, лед, на который они садились, треснул... Так вот, это летчик Строев. И возможно, ему за это тоже было внушение... А что касается Большого театра - не знаю. В конце концов, на Внуковском аэродроме куда легче, на льдине.

- Уж это точно, - сказал пилот. - Только откуда вам все это известно?

- Сын Строева был нашим другом. прошлом году он тоже пытался посадить машину в очень трудных условиях. В почти надежных условиях. Но не смог. И вот... теперь его нет.

- "Аннушка"? - спросил пилот.

- "Аннушка".

- На Зеленой косе?

- Там...

- Тесен мир. Я и не знал, что это молодой Строев. Погиб он геройски. М-да... А я вот свое отлетал. Цветы теперь разводить буду. Или еще что-нибудь. Дочку замуж отдаю... Он допил пиво, поднялся. Его собеседник тоже встал.