Ветер военных лет

— Ну вот, оказывается, для успешных военных действий надобно приехать командующему фронтом, выгнать своих генералов из курятников, где они сидят, трясясь от страха перед гнусными фашистами, и наладить взаимодействие войск. А дальше солдат свое дело сделает! Это вам не фриц какой-нибудь!..

Прежде чем уехать, маршал Конев отдал еще распоряжение о том, чтобы нам придали штурмовую дивизию, и распрощались мы самым сердечным образом.

Однако в тот же вечер в корпус прибыл приказ по фронту довольно неприятного содержания. Командующий фронтом жестко указывал на недопустимость устройства наблюдательных пунктов в строениях, тем более на чердаках. Не называя, правда, фамилий, маршал Конев сослался при этом на имеющие место факты, когда командиры, избрав такие неприемлемые для наблюдения места, не обеспечивающие надежного укрытия, поддаются страху при виде опасности, впадают в панику, теряют способность объективно оценивать обстановку и руководить военными действиями. Далее в приказе предписывалось впредь неукоснительно оборудовать наземные наблюдательные пункты, обеспечивая максимальную безопасность для офицеров и генералов, руководящих боевыми действиями.

Тон приказа был беспощадно суров, но указания, содержащиеся в нем, безусловно, справедливы. И, я думаю, для многих командиров, в том числе и для генералов, они явились хорошим уроком основ воинского искусства.

— Да, пропесочил старик, — раздумчиво сказал генерал Чирков, когда мы при встрече обсуждали этот злополучный случай. — Ну да впредь наука! Лично меня теперь на чердак никакими калачами не заманишь…

А наступление советских войск продолжалось. Шли последние месяцы войны, последние бои. Но менее трудными, чем все предыдущие, они не были. Отчаяние поражения придавало фашистам силы, и они оказывали яростное сопротивление. Советские люди по-прежнему отдавали все для фронта, для победы…

Глава шестая Знаменосцы, вперед!

Наступил апрель сорок пятого. Последняя военная весна. Она была тревожной и радостной. Близился конец войны. Проснулись и перемешались, запутались в сложный клубок острые, волнующие, горькие чувства: страстное желание дожить до победы, доставшейся, нет, еще достающейся такой дорогой ценой, добить врага, в смертельной агонии конвульсирующего в Берлине; тоска по любимым, семье, родному дому…

В первых числах апреля началась долгожданная перегруппировка сил 1-го Украинского фронта для участия в Берлинской операции.

К 10 апреля наш корпус занял новую полосу, и сразу же началась энергичная подготовка к наступлению. Исходные позиции корпуса оказались на левом фланге ударной группировки 5-й армии. Мне следовало бы добавить: оказались на левом фланге, как всегда, потому что, в самом деле, на протяжении всей войны соединения, которыми я командовал, в силу неизвестно каких причин и обстоятельств находились, как правило, на флангах ударной группировки. Фланговое положение всегда трудно отсутствием локтя товарищей по оружию и вытекающей отсюда необходимостью решать одновременно две задачи: наступать, не отставая от общей линии наступления, и прикрывать частью сил основную группировку корпуса и армии на случай контратак противника с открытого фланга.

Наш корпус должен был занимать участок по берегу реки Нейсе. Причем непосредственно вдоль самой реки шла полоса лишь 58-й гвардейской стрелковой дивизии. 14-я и 15-я гвардейские стрелковые дивизии расположились слева от 58-й. Но между рекой и позициями 14-й и 15-й дивизий на нашей стороне реки находился небольшой немецкий плацдарм площадью, наверное, четыре километра на пять или что-нибудь в этом роде. Прямо против плацдарма, на западном берегу Нейсе, лежал подготовленный фашистами к обороне город Мускау. Далее к северу, то есть напротив позиций 58-й дивизии, линия обороны противника проходила непосредственно по западному берегу реки.

Собственно, главная сложность исходного положения для 14-й и 15-й дивизий заключалась именно в этом самом плацдарме, который надо было взять, прежде чем выйти к реке и форсировать ее. Мы не знали, останется ли к началу нашего наступления противник там или переберется на западный берег Нейсе. Не знали этого и наши соседи слева — 2-я армия Войска Польского. В том или другом случае совершенно менялся весь план прорыва.

Если гитлеровцы будут на плацдарме, мы проведем массированный артналет и только после этого двинем пехоту и танки. А если фашистов там не будет? Израсходовать десятки тысяч снарядов впустую. А главное, хватит ли потом боеприпасов, чтобы подавить сопротивление на западном берегу? Конечно, не хватит.

Нет, необходимо было узнать наверняка намерения противника. И помочь тут мог только толковый «язык» — пленный, знакомый с планами немецкого командования. Пока такого «языка» достать не удавалось.