Ветер забытых дорог

С кибиткой через глухую чащу не пробьешься, и Дайк вел ее от деревни к деревне, расспрашивая мужиков, как ехать дальше. Он боялся за Гвендис и стал при ней сторожем. Когда на привале Гвендис выбиралась из кибитки, Дайк не отходил от нее. Гвендис смеялась над ним и продолжала вести их простое дорожное хозяйство, но она и сама была рада, что он всегда рядом. Изучая лекарские трактаты, оставшиеся ей от отца, сама посещая больных, она знала, как должна проходить беременность. И все же ей часто становилось страшно, а рядом не было никакой рожавшей опытной женщины, чтобы поговорить с ней.

Зная, что Гвендис любит полевые цветы, Дайк рвал их для нее или собирал уже перезревшую, сладкую землянику. Порой Гвендис хотелось есть много, но часто она не могла смотреть на еду, и тогда выручали кислые ягоды и поспевающие яблоки. Иногда Гвендис ощущала недомогание и тогда подолгу лежала в повозке, но ей всегда хватало сил улыбнуться мужу и пообещать, что это скоро пройдет.

В одной деревушке их верхом догнал Сполох, а с ним – верный пес Серый. Сполох сказал, что отец отправил его служить проводником княжичу Гойдемиру. Когда Дайк уехал из Козьего Ручья, тамошние мужики спохватились. «Какой же из него будет князь, когда он о своих замыслах станет звонить на каждом перекрестке? – переговаривались они. – Конечно, обидно, что не доверился, а если рассудить – прав».

Сполох перед Дайком виновато развел руками:

– Ну и вот, послали меня за тобой. Возьми меня опять в провожатые.

Дайк опустил голову.

– Скажи, Сполох… а будь ты на моем месте, ты бы назвался чужим именем?

Сполох немного помолчал, но ответил без колебаний:

– Эх, Дайк, мне бы на время твой облик, уж я бы не сомневался, какое имя мне носить! Но я – другое дело: я – здешний, даргородский. Тут моя земля, и сколько на ней ни есть бед или надежд, все будут мои. А ты езжай к себе домой, Дайк. Тебе в Даргороде только в чужом пиру похмелье. Живи счастливо. Я тебя за это нисколько не сужу.

Со Сполохом путь стал легче: он уверенно вел к Залуцкой земле. Зная здешние места, он и с кибиткой смело пускался в путь через лес. Охотник, он шел вперед и разведывал дорогу, выбирал место стоянки и при случае из этих разведок возвращался с притороченной к поясу дичью.

На одной старой заброшенной дороге кибитке преградил путь огромный валун. Он напоминал камни, из которых стьямма делают свои «каменные круги». Покрытый мхом, щербатый и потрескавшийся валун казался очень древним. На нем были выбиты стертые временем знаки.

Серый остановился, широко раздвинув лапы, настороженно подняв уши и нюхая воздух.

– А вот камень Деслава! – сказал Сполох. – Добрый знак. Значит, почти добрались до границы.

– Что? – Дайк спрыгнул с повозки, провел рукой по еле заметным очертаниям знаков.

Они напоминали ему «резы» из снов про племя Белгеста.

Сполох рассмеялся:

– Только ворона на камне не хватает. Ничего, мы сейчас его объедем, а то разлегся!

– Здесь раньше жили великаны? – Гвендис тоже высунулась из кибитки.

– Нет, это же камень Деслава, – повторил Сполох и тоже, как Дайк, положил руку на серую поверхность валуна. – Все местные его так называют.

Имя Деслава заставило Дайка насторожиться.

– Ты и этого не слыхал! – воскликнул Сполох. – Это наши, даргородские сказания. Деслав был первым князем Даргорода. Деслав из рода Тура. На даргородском-то знамени до сих пор вышит тур. А мать и отец Деслава пришли в наши края откуда-то издалека, их звали Белогост и Есень. Эта Есень была волшебница какая-то. Если верить сказкам, как будто сама Ярвенна. Исцелять умела, знала всякие премудрости. Вот она Деслава научила строить стены. Он сперва построил деревянное городище, а потом и каменный город заложил. Вот тут, – Сполох кивнул на валун, – говорят, было городище. В общем, от Деслава, сына Белогоста и Есени, ведут род даргородские князья.

Дайк медлил ехать, всматриваясь в стертые резы на камне: реза осени, резы тура и оленя. «Белгест из рода Оленя… Белогост… Значит, они с Йосенной и правда ушли на север и пришли в род Тура…»

Сплолох долго ждал, когда Дайк насмотрится на камень, потом не выдержал:

– Дайк, поехали, – и потряс его за плечо.

Дайк двинулся рядом с кибиткой точно во сне.

Гвендис лежала в кибитке, прислушиваясь к легкому скрипу колес, пению птиц, доносящимся из-за полога. Она закрыла глаза, вновь вызывая в памяти «камень Деслава». Вот он – старый, замшелый. Стоит в этих вековых лесах с незапамятных времен. Гвендис оперлась на руки и села, обхватила колени. Она ощущала внезапную радость: это была радость за тех, кого видел в своих снах Дайк.

Раненный стрелами Белгест выжил, у них с Йосенной родился сын. Значит, даргородские князья по женской линии происходят от царей Бисмасатры, а по мужской – от бесстрашного Белгеста, который при жизни сошел в Подземье и добыл Светоч. Может быть, и Светоч хранится где-нибудь на дне их сокровищницы?

Гвендис нахмурилась, сжала руками виски. Она помнила, как когда-то пыталась воскресить память Дайка и уловить какую-нибудь закономерность в его вещих снах.