Ветер забытых дорог

– Тебе придется идти до конца. Сияющий не признает твоего права отдать жизнь во имя чести и твоего тиреса. Заставь его держать за это ответ. Если хочешь, я могу посоветовать, что тебе делать.

– Хочу, тирес, – помертвевшими губами ответил Адатта.

– Ты должен снова вызвать Сияющего на бой. А откажется – оскорби его при всех так, чтобы он стал посмешищем для Сатры. Если Сияющий настолько забыл о чести, что проглотит и это, он больше не достоин, чтобы о нем думать. Примет вызов – требуй боя насмерть: только так ты докажешь, что не нуждался в пощаде. Слушайся веления своего сердца, Адатта. Лучше честная смерть, чем позор.

– Да, тирес… – Юноша кивнул головой: он решился.

Вечером Адатта зашел повидать Геду и собрался остаться у него ночевать. Геда теперь бывал дома только по вечерам: днем он помогал Тьору.

Он удрученно выслушал новости, которые принес Адатта.

– И что ты теперь будешь делать?

– Брошу Сияющему в лицо пригоршню грязи. – Адатта опустил голову. – Вообще-то я не хочу… Не потому что его боюсь… конечно, боюсь, но это другое дело, – честно добавил он. – Просто мне не за что бросать грязью в Сияющего. Мне не хочется, чтобы он плохо думал обо мне, – почти шепотом закончил Адатта.

– Ты что, спятил? – Геда потряс его за плечи. – Тирес Дэва тебя в два счета убьет!

– Я знаю, – уронил небожитель, не сопротивляясь. – Да оставь ты меня. Что ты меня тормошишь, как пьяного? В конце концов… это на самом деле честь Дварнасатры. Не моя собственная. У меня один выбор: или поддержать ее, или уронить – и дальше жить с этим.

Геда закусил губу и невнятно спросил:

– Ладно… и когда ты?..

– Послезавтра, – ответил Адатта. – Завтра еще… просто так еще поживу.

Геда ничего не ответил. У него лихорадочно стучало в висках: может, бежать к Итваре? Уговорить его сказать речь против Дварны, чтобы Дварну все осудили и он бы побоялся требовать поединка?.. Сатвама-то точно осудит, он всегда против Твердого. «Только Итвара, наверное, не посмеет, – с горечью мелькнуло у Геды. – А если мне самому сказать речь?..» Он пока еще не знал, что сделает. Адатта перебил его мысли:

– Прикажи, чтобы подали вина, Геда. А завтра не буду пить, а то скажут, что я от страха нализался.

Дайк собирался идти к Итваре: в доме Учтивого он начал изучать Свод и Приложения. Итвара предоставил ему все свои книги и списки и сам охотно толковал непонятные места.

Дайк быстро шагал пустынной заснеженной улицей. Началась легкая оттепель, Дайк вышел из дому с непокрытой головой. Внезапно налетевшая редкая морось застревала в его густых волосах.

Неожиданно навстречу Дайку кинулся молодой небожитель.

– Сияющий!

Дайк отступил на шаг, пригляделся – он узнал долговязого Геду, которого часто видел рядом с Тьором возле «каменного круга». От волнения парень едва мог говорить, тонкие губы на его узком лице вздрагивали.

– Геда! Что с тобой? – с изумлением спросил Дайк.

– Это про моего друга Адатту… – с усилием начал тот, как будто выталкивая из себя слова. – Адатта… он… Он завтра вызовет тебя.

Дайк сразу сдвинул брови и вскинул руку:

– Я и завтра не собираюсь с ним драться!

Но Геда упрямо загораживал ему путь:

– Ты не знаешь, Сияющий. Он швырнет тебе в лицо ком грязи и потребует поединка насмерть.

– Знаю, – возразил Дайк. – Дварна говорил это в открытую, на площади – с чего бы мне, по-твоему, не знать? Я не глухой.

Геда застыл, ничего не понимая. «Он точно Дасава Санейяти! Все мерит по другим меркам, чем мы», – мелькнуло у небожителя.

– Ничего не будет твоему другу, – хмуро закончил Дайк. – Тирес Дварна много о себе мнит. Но по его указке я парня не убью: уж лучше стерпеть комок грязи. А теперь пусти: меня ждет тирес Итвара.

Геда послушно посторонился. Пока, быстро шагая, Сияющий не исчез в дымке мелкого дождя, юноша молча смотрел ему вслед.

Когда Геда вернулся домой, Адатта давно проснулся на кровати у очага и бросил взгляд на дощатый настил, накрытый одеялами. Одеяло откинуто, друга нет… Адатта не смутился: он не первый раз проводил ночь в этом доме. Его знала мать Геды, он сам мог отдавать распоряжения рабам. Дотянувшись рукой с кровати, Адатта взял со стола кувшин. Они с Гедой вчера пили не много, кувшин был еще тяжелый. Адатта хотел было потянуться за кубком, но рука замерла… Небожитель поколебался и поставил кувшин на место. Нет, ни сегодня, ни завтра – ни капли вина… Последнее вино в своей жизни он пил вчера, а теперь с удовольствиями покончено.

Адатта крикнул рабу, чтобы принес умыться, и стал одеваться, недоумевая, куда с утра пораньше исчез его друг. Внезапно Геда быстро вошел в покой и остановился посередине. На голове у него поблескивал простой серебряный обруч без каменьев.

– Ну, все! – сердито бросил он прежде, чем Адатта успел что-нибудь спросить. – Все! Можешь идти швырять в тиреса Сияющего грязью. Хоть сейчас. Он сказал, что тебя не тронет. Иди смывай с себя бесчестье!.. За честь Дварнасатры!

* * *