Ветеран Армагеддона

Линн легла на спину, закидывая руки за голову. Грудь у нее была маленькая и твердая, она задорно смотрела на Александра маленьким коричневым соском.

Сашка потянулся к девушке, и Линн жадно ответила на его поцелуй.

— Завтра вам все объяснят, — загадочно сказала она и совсем уж неожиданно спросила: — У вас уже кого-нибудь инквизиция забирала?

— Особисты? — переспросил Сашка. — Троих забрали в течение недели. Говорят, у них у всех крестики особые были. На них Христос вниз головой распят был.

— Значит, вы уже чисты, — сказала Линн. — Все нормально, Александер. Все хорошо. — И снова потянулась, обнимая его за шею. Простыня, овивавшая ее тело, скользнула вниз, и Сашка, задыхаясь от нежности, принялся целовать ее маленькие груди и вздымающийся впалый живот.

— Александе-е-ер, — снова пропела Линн. Глаза ее улыбались. Обоими руками она гладила голову возлюбленного, пальцами ероша жесткий ершик его волос.

— Что ты сказала, Линн? — поднял голову Сашка.

— Ничего, — тихо засмеялась девушка. — Мне просто нравится твое имя.

Они снова сплелись на постели в тесных объятиях. Линн откинулась на подушки, жадно глядя в глаза Сашки. Губы ее дрожали, она приподнялась, крепко поцеловала Сашку и расслабленно опустилась на подушки.

— Сач-ка! — неожиданно прошептала она по-русски. — Сач-шенька, миль-ий, бери меня! Люби меня, Сач-ка! Еще есть время!

Глава девятая

Был шестой час вечера, когда в двери комнаты Иванова вежливо постучали. Александр только что закончил тренировку и был сейчас лишь в тренировочных брюках. Он торопливо накинул рубашку и открыл дверь.

На пороге стоял ангел. Вообще-то все они были для Иванова на одно лицо, чему немало способствовали седые бородки и высокие лбы. Но этого он бы различил и среди целой ангельской толпы. Потому что это был не просто ангел, это был Элизар, не раз проверенный в деле, можно сказать, друг, если среди холодных и рассудительных ангелов кто-то был способен на чувства.

— Входи, — спокойно сказал Иванов и посторонился, пропуская ангела в коридор. — Только крылышками поменьше маши, не в чистом поле.

Элизар сложил крылья так, что они стали похожи на белый горб, прошел в комнату и с любопытством огляделся.

— Неплохо живешь, — сказал он.

Голос у Элизара был в полную противоположность тонкому породистому лицу сиплым и застуженным.

— Садись, — сказал Александр и поставил на стол два фужера. — Нектар, амброзию?

Ангел хмыкнул, полез в глубины своего хитона и водрузил на стол бутылку. Иванов глазам своим не поверил, на столе белела этикеткой настоящая «Столичная». Причем запотевшая от холода.

— М-да, — сказал Иванов и посмотрел Элизару в глаза. — По-настоящему сейчас лишь ангелы и живут.

Элизар хрипловато засмеялся.

— Ангелы не живут, — поправил он. — Ангелы существуют.

— Ладно, — сказал Александр. — Видел я, как вы существуете. Ты мне, Элизар, не впаришь. Слава Богу, два года я с вами бок о бок… Так каким попутным ветром тебя сюда занесло? Только не говори, что ты обо мне скучал, ладно?

— Не буду, не буду, — поднял вверх обе руки ангел. — Так ты нальешь, или мы и дальше на сухую разговаривать будем?

— Сейчас, сгоношу что-нибудь из закусочки, — Иванов прошел на кухню. — Мы здесь тоже не на акридах сушеных живем.

— Да уж будка у тебя, — прохрипел ангел. — Такую на акридах не отрастишь.

Голос у Элизара был в свое время красивым. Таким красивым, что в певчие райские его заманивали, а вот выбрал Элизар другую стезю — пошел в боевые ангелы. Простыл он на берегах Коцита и голос потерял там же. Но это было самой малой потерей, большинство там потеряли жизнь. Чего уж о голосе жалеть было!

Иванов вернулся в комнату. Элизар уже совсем освоился, мнемофон работал, водка была налита, и сам гость смотрелся скорее хозяином. И здесь эта белокрылая скотина преуспела, не гимн и не псалом звучал в комнате, гитара звучала, и грустный голос Димки Райского звучал, заставляя просыпаться печальные и тревожные воспоминания о прошлом.

Ступени до райского трона круты,
но впустят нас в райские кущи,
и будем завидовать мы с высоты
несчастьям и бедам живущих…

— А ты, Элизар, провокатор, — сказал Александр. — Заранее готовился?

— Разве к таким встречам готовятся? — спросил ангел и поднял свой фужер. — Ну, будем?

Водка была ледяная и вместе с тем обжигала пищевод. Иванов уже и вкус ее забыл, а вот надо же, сподобил Господь!

Голодные ангелы едят так же, как и люди. В желудке их пища изменяется, превращаясь в небесную субстанцию. И удивляться этому нечего. В конце концов, Авраам, принимая ангелов под дубом Маврийским, угостил их хлебами, испеченными Саррой, подал им целого теленка, да и маслом с молоком ангелы не пренебрегли. Александр смотрел, как неторопливо насыщается Элизар.

— Как живешь-можешь? — спросил ангел. — Привык к райскому блаженству?

— Да разве это жизнь? — спросил Александр. — Так, существование. Я о загробной жизни лучше думал. А тут… — Он потерянно махнул рукой. — Здесь, наверное, только Благодати и хорошо.