Все схвачено

Дуровъ Все схвачено

Все персонажи, события, места действия – вымышлены. Любые совпадения случайны или надуманны. Искать черную кошку в темной комнате – пустое дело.

Хотя и занятное…

Автор

Часть первая

Вступление от героя. Разговор с самим собой – 1

– Как бы пройти все это и все снести,
переболеть, перемочь, отмучиться, расцвести,
грудью прорвать препоны, врагам простить,
не подвести друзей, в одиночество не войти?

– Как бы пройти все это и отлюбить

все, что любил как будто навек, навсегда,
выйти самим собой отовсюду, шутом не быть,
но и шутом не стать, чтоб беда вообще – не беда?

– Как бы пройти все это и не пропасть,

не затеряться в толпе, не раствориться в воде,
не залететь в забвенье, но и не впасть во власть,
ибо и первое, и второе ведут к беде?

– Как бы пройти все это, оставив след,

тот, по которому сможет пройти иной,
видеть дерьмо дерьмом, ну а хлебом хлеб,
не раствориться в мире и не истлеть войной?

Как бы пройти все это, оставшись в тех,

кто тебе близок, дорог, и ты им – свой,
в тех, кто делил с тобою нужду, успех,
боль и любовь, а терпенья имел – с лихвой?

– Как бы пройти все это?..

– Как шел – иди,
не торопись, не мечись – не один такой:
ты – всего лишь прохожий на том пути,
цель – одолеть этап. И начать другой…

– Ладно. Допустим, понял. А что в конце?

– Вглядываешься, сощурясь – темным-темно,
ночь, ты идешь на ощупь, ты чуешь цель,
из темноты – как сполох – твое окно,

там не стучат часы, не летят года,

время притормозило, идущего пощадив…
– Верю. Дошел, оттаял… А что тогда?
– Угомонись до света и вновь иди.

И ты поймешь, что нет у пути конца,

и смерть – не конец, а лишь – начало пути,
тысячи лиц у жизни, у смерти нету лица,
а то ночное окно – твое больное «прости».

– За что «прости»?

– За тревоги тех, к кому не дошел.
За окна, что не зажглись на безоглядном пути
и вряд ли уже зажгутся… Но больно и хорошо,
что черт-те что за плечами, и кое-что – впереди.

1

Знал бы, где упасть, соломки подстелил бы. Иначе: не пошел бы в Службу, прикинулся бы хворым, остался бы дома. Но – не торкнуло. И начался день…

А ведь все у него было и всего было с верхом.

Как в сказке: и зелья – рекой, и снеди – от пуза, и сластей – до оскомины, и бабла – немерено, и жена – умница, которая сама по себе – в первачах.

А вот жизни – жизни-то как раз и не было.

То есть жизнь имела место, конечно, но кто здравый мог бы назвать жизнью эту беспрерывную смену дня и ночи, времен года, умеренного до сильного на сильный до порывистого, смену, или, точнее, беспрерывную череду людей, теней, образов любимых, а чаще нелюбимых, да никаких – чаще, ибо глаз давно замылился и не различал лиц, а только – функции запоминал. Зато – четко, зато – без промашки. Профессия. Иначе – образ мышления и, как следствие, жизни.

Если это все-таки считать жизнью.

В принципе Легат так и считал.

Был ли он счастлив? Да, был.

По-своему, как и любой человек на свете. Только по-своему: по своему разумению, по своим ощущениям, по своей совести. Он верил разумению, ощущениям и совести, и никогда не спорил с ними, ему хватало спорных для него сомнений или, точнее, дискомфорта в Службе, ежедневного, включая субботы и порой воскресенья.