Ветеран Армагеддона

— Разумеется, — сказал он. — Во-первых, ангелы. Они хорошо обучены, участвовали в боях, их ведут в бой архангелы, которые великолепно знают нашего противника. Во-вторых, все мы будем находиться под сенью Благодати. Ну, и добрые духи на нашей стороне.

— Не густо, — не скрывая разочарования, протянул Майков под дружный одобрительный гул аудитории.

— А сам Небесный Отец? Он примет участие в битве?

— Никто не знает помыслов Господа, — резко и сухо сказал генерал. — Садитесь, рядовой.

И, словно устыдившись своей сухости, сказал:

— Бок о бок с нами будут сражаться великие воины Земли. Они уже идут из Валгаллы. После нашей победы и вам всем будет уготовано место среди героев.

— А в случае поражения? — закричал с места рядовой Майков. Вел он себя, как Фома неверующий, только персты в генеральские раны не втыкал, за пока еще полным отсутствием этих самых ран.

— В случае поражения… — генерал значительно помолчал, остро оглядывая сидящих в аудитории. Шум голосов постепенно затухал, и вскоре в аудитории наступила напряженная тишина.

— В случае поражения, — сказал генерал Самсонов, — нас всех ожидают страдания, потому что уже вся Земля превратится в еще один филиал Зла.

Глава тринадцатая

В шестом часу полуночи Элизар улетел, но Александр подозревал, что скоро увидит ангела снова. Уж больно созвучны друг другу были их мысли. Перед отлетом Элизар долго мялся, отводя глаза в сторону, и словно хотел что-то сказать, да не решался. Только когда они уже прощались, Элизар вдруг охватил его крепкими жесткими крылами и хрипло выдохнул в ухо Иванову:

— Линн просила…

— Не надо, — напрягся Александр. — Не надо, Элизар, ты ведь боевой ангел, а не сваха.

— Она просила передать, — ангел крепко держал его обеими руками. — Ну, знаешь…

— Знаю, — жестко сказал Иванов, чувствуя, как леденеет его душа. — Не лезь не в свое дело, ладно? Тоже мне купидон выискался!

— Ты не прав, — ангел отпустил человека и испытующе глянул ему в глаза. — Так нельзя, Александр.

Иванов тихонечко засмеялся.

— От кого я это слышу? — сказал он. — Ты же сам всегда поражался ненужности человеческой любви! Хорошо вам, бесплотным, половины проблем нет. Сразу видно, что лепили вас не по образу и подобию. Ладно, поговорили, и хватит. И без того тошно.

— Но она еще любит тебя, — возразил Элизар. — И потом, мы не бесплотные, мы просто умеем сдерживать свои эмоции. В отличие от вас, людей.

— Оти нате! — удивился Иванов. — Ну сдерживайтесь, сдерживайтесь. Смерть от спермотоксикоза вам не грозит, воробышки вы бескрылые! А насчет Линн… Раньше ей нужно было думать, раньше, когда я уговаривал ее покинуть Валгаллу. Нет, этой амазонке хотелось остаться в кругу боевых друзей!

— Ты сам воин, Саша, — сказал ангел.

— Вот поэтому мне и надоело в Валгалле. Всех скопом записали в герои. От диверсанта до тыловой крысы. Знаешь, мне стало тошно, когда я увидел орден Боевой Святости на мундире полковника Старцева. Он-то и не нюхал того, что досталось нам. А разговоры в кабаках? Они же спились там, эти ветераны. И все оттого, что Небесный Отец поставил их в один ряд с ангелами. Он и гордыню в Валгалле не пресекает. Как услышу, что кто-нибудь своими руками Вельзевула заломал, тошно становится. Он этого самого Вельзевула в глаза не видел, а если бы увидел, то сразу бы обгадился. Герой нашего времени! — с нескрываемым презрением сказал Иванов. — Толку с того, что ему сам архангел Михаил звезду на грудь прицепил. Не в орденах ведь дело было и не в свободе пьянствовать в Валгалле с такими же алкашами.

А он видел, как пьяный бес лоб в лоб «фантому» или «сухому» идет? На таран ведь идет! На верную смерть! Досталось ли ему голым идти среди ледяных торосов Коцита? А в глаза Сатане посмотреть? Задним числом мы все отчаянны и храбры!

— Ну, многим тоже несладко пришлось, — примирительно прохрипел ангел. — В окопах сидеть, дружище, несладко было. Холодрыга адская, воши с указательный палец. Кусачие, суки! Справа евреи в окопах сидят, слева мусульмане. Где-то в стороне немецкая гармошка пиликает. Немцев, я сам слышал, нечистая сила больше всего соблазняла. Как начнут с утра! Братья! Камрады по Освенциму и Бухенвальду, различия меж нами не столь уж и остры! Переходите на нашу сторону, исполним многовековую мечту ариев — развесим жидов и славян на Древе Познания! После этого евреи не выдерживали. Как начнут лупить из гранатометов, гранаты рвутся, святая вода в стороны, черти орут! Блин, преисподняя, да и только! А с нашими, помнишь, что они с нашими сделали? Помнишь, как их во Флегетон связанными кидали? Это у них называлось — курочку зажарить! — Ангел хотел еще что-то добавить, но осекся и испуганно посмотрел на товарища. Тот не заметил его испуга.

— Да, — сказал хмуро Иванов. — Всем досталось. Только потом почему-то в первые ряды не те полезли.

— А так всегда бывает, — с явным облегчением сказал Элизар. — Но я тебе хотел сказать о другом. Линн, она же тебя, дурака, по-прежнему любит…

— Толку нам теперь от нашей любви? — вздохнул Иванов.