Ветхий Завет и его мир

«Плач» традиция приписывает пророку Иеремии. Его сюжет — гибель Иерусалима, захваченного вавилонянами в 587 г. до н. э. В этом событии автор видит осуществление справедливого возмездия Яхве (1:7—9; 2:1—9) за прежние прегрешения, уповает на его благость, взывает к ней. Он рельефно сопоставляет прежнее величие Иерусалима и его нынешнее бедствие и разорение (4:4—5 и 9—10). Особенно ярки его описания голода в Иерусалиме во время осады (2:11 —12).

Глава пятая Ветхий Завет в системе культуры древней Передней Азии

Сложившись в одном из обществ древнего сиро-палестинского региона, Ветхий завет необходимо должен был входить в систему культуры и литературы этого региона.

В древности, насколько можно проследить по свидетельствам письменных источников, по археологическим материалам, унаследованным от далекого прошлого названиям местностей и рек, сиро-палестинский регион был населен племенами и народностями, говорившими на северо-западных семитских языках, которые, в свою очередь, делились на две группы — ханаанейско-аморейскую и арамейскую. В первой из них отчетливо выделяются две подгруппы — ханаанейская (моавитский, аммонитский, финикийский (ханаанейский) и некоторые другие языки) и аморейская (угаритский, собственно аморейский языки). Еврейский язык занимает между ними промежуточную позицию. Исторически сложилось так, что он усвоил как ханаанейские, так и аморейские элементы. Несмотря на различия, которые между ними существуют (например, ханаанейские языки «окающие», а аморейские — «акающие»), их носители, по всей видимости, хорошо понимали друг друга.

В 1929 г. французские археологи обнаружили на холме Рас аш-Шамра неподалеку от северо-восточного побережья Средиземного моря (современная Сирия) остатки древнего города Угарита, бывшего столицей одного из небольших северосирийских царств, крупным центром ремесла и торговли, поддерживавшим связи с Малой Азией, Месопотамией, Египтом и Критом. Основан был Угарит примерно в XXIII в. до н. э.; по-видимому, в конце XIII в. до н. э. он был разрушен землетрясением. Угарит привлекал к себе разнообразный люд. Здесь можно было встретить и выходцев из Эгеиды, и хеттов, и египтян, но основную массу населения составляли угаритяне и хурриты — народность, говорившая на хурритском языке, близком к урартскому и к языкам Северного Кавказа.

I

Во время раскопок Угарита были обнаружены остатки частных и общественных зданий (храмы, царские дворцы и т. п.), памятники материальной культуры, а также многочисленные письменные тексты. Угарит находился в сфере месопотамского культурного влияния; поэтому основная масса деловых документов и писем, дошедших до нас, составлена на глиняных табличках месопотамской клинописью на аккадском языке. Знание этого языка было распространено, по всей видимости, преимущественно среди писцов, но и у них оно было далеко не всегда удовлетворительным. Для прочих, в том числе и для царя, документы переводили на местный угаритский язык. В процессе обучения писцы изучали словари (нам известны фрагменты многоязычных словарей) и переписывали популярные памятники шумерской и аккадской словесности, использовавшиеся как учебные пособия. Тексты на хурритском, хеттском и других языках крайне немногочисленны. На своем родном языке угаритяне писали на глиняных табличках (явное месопотамское влияние!) своеобразным клинописным алфавитным письмом. Среди письменных памятников этой группы имеются деловые документы и письма, но основную их массу составляют записи ритуалов для богослужебных целей (аналогичные записи имеются и на хурритском языке с угаритскими вкраплениями; они явно относятся к тем же обрядам), а также поэтические повествования; все эти памятники в большей или меньшей степени повреждены.

Рассмотрим данные материалы несколько более внимательно. Записи ритуалов дошли до нас из угаритских храмов. Что же касается поэтических повествований, то некоторая часть фрагментов была переписана в писцовых школах во время обучения писцов. Другие — наиболее пространные, составляющие основу дошедшего до нас корпуса угаритской словесности,— происходят из храма Силача Балу; они были записаны в XIV в. до н. э. писцом Илимильку со слов верховного жреца Аттинпарлану по приказанию местного царя Никмадду, который оплатил всю работу. Смысл действий, предпринятых царем и верховным жрецом, очевиден. Записи предназначались для ритуального исполнения в храме, и поэтому необходимо было иметь точный (с точки зрения носителей традиции), надежно фиксированный и авторитетный текст. Разумеется, ничего авторитетнее текста, исходящего от верховного жреца, не было и быть не могло.