Ветхозаветная библейская критика

Древневосточные, в частности семитические, народы имели совершенно отличные от наших взгляды на роль книги. Скрупулезного вопроса об исторической, документальной подлинности для них не существовало. Книга была для них средством религиозно-этического назидания. Все, что казалось в тексте практически нецелесообразным, смущающим, соблазнительным, спокойно ретушировалось, перерабатывалось, изменялось, дополнялось хозяйскою рукою вождей народа, в данном случае – пророков, священников, мудрецов (хакамим) и книжников. Задача книги была практическая, миссионерская, пастырская, а не теоретическая, документальная, архивная даже в тех случаях, где, по-нашему, должна бы быть речь об исторической точности.

Особо напряженной и творческой эпохой, собравшей, обработавшей и издавшей для широкого народного употребления священную литературу, была эпоха плена вавилонского и раннего послепленного времени (VI–IV вв. до Р. Х.). Священник Эздра, как видно довольно точно из его книги, принес иерусалимским возвращенцам из Вавилона по меньшей мере Пятикнижие и, вероятно, некоторые книги исторические. Самаряне, вскоре отделившиеся от иудеев (IV в.), унесли с собой из Иерусалима не только Пятикнижие, но и книгу Иисуса Навина. Однако в великой духовной лаборатории Вавилона во времена Эздры было уже готово большое собрание всех категорий священных книг: наряду с историческими и книг пророческих и некоторых учительных книг. Вавилон с тех пор на тысячелетия стал школой иудейской талмудической книжности.

В горниле Вавилонского плена не только возродился, но, можно сказать, заново родился иудейский народ. Уведен был в плен гордый политический народец, непрерывно ведший авантюрные войны в лоне то египетской, то ассиро-вавилонской коалиции, грубый бытовой язычник, идолопоклонник, а вернулся на развалины Иерусалима трезвый монотеист, ревнитель монопольного культа своего Бога Ягве, понятого наконец как Единого и Единственного Бога всего мира и всех народов. Это уже был почти не народ, то есть не политическая нация, а безгосударственная, внеземельная религиозная секта, церковь. Израиль плотяный превратился в Израиля духовного. Таков был провиденциальный результат наказания народа пленом. Израиль оперся не на свою государственную власть и династию, не на армию – (он надолго стал подданным чужих империй), а на свою веру, на свое строго уставное культовое благочестие, на свое священство, на свою писаную Моисееву Тору и ее книжное продолжение: «пророков» (небии́м) и прочие «писания» (кетуби́м), на то, что в эллинистическом мире, поначалу через иудеев же, получило название «Библии». Состав и редакция библейских книг получили свою чеканку именно в этой духовной лаборатории плена, когда вождей народа и лучших сынов его охватила пламенная религиозно-патриотическая вера в то, что они неизмеримо выше религиозно поработивших их язычников, что они не должны унизить себя слиянием с ними, что Господь только и ждет от Своего народа, чтобы вернуть ему за покаяние и честь и славу большую и лучшую, чем в последние времена их царств. Прообразом этой славы берутся легендарные времена Давида и Соломона.

Но надежды, предчувствия и пророчества идут недосягаемо далеко. Новыми глазами и ушами воспринимает просветленный Израиль до сих пор пренебрегавшиеся им прежние пророчества. Он комментирует их в свете вновь зажегшихся в его сердце чаяний. Пленные пророки – отчасти Иезекииль и особенно неизвестные по имени, приписанные к концу книги Исайи, говорят о благах и блеске грядущего царства Израиля в чертах чудесных, космических изменений, о явлении нового мира, как бы взамен потерянного рая на земле. Новый чудесный отпрыск давидовой династии сводит небо на землю и стягивает к скромному Сионскому холму поклонение всего мира.