Ветлуга поёт о вечном

Тот прикрылся щитом, но не выдержал щит,

Пополам разрубил его меч кузнеца.

И одна половина осталась в руке

У Мекеша, другая – упала в песок

И воткнулась углом, словно месяц средь туч.

Потрясён был Мекеш от удара и сам

Чуть с коня не слетел, удержался едва.

Видя это, Тугай поспешил, чтоб помочь

Брату в этом бою одолеть кузнеца.

Половиной щита прикрываясь, Мекеш

Вновь ударить хотел. Но кузнец Тихомир

Упредил тот удар, тут уж не проглядел:

С силой он рубанул по мечу у князька

И как ветку сухую сломил его меч.

Рукоять лишь с осколком осталась в руке

У Мекеша, и кисть его правой руки

Онемела совсем под ударом таким.

Тут он понял, что смерть подступила к нему.

Прикрываясь обрезком щита своего,

Он хотел ускакать и пришпорил коня,

Но успел Тихомир напоследок махнуть

Своим острым мечом, и Мекешу отсёк

С шеей голову вместе с рукой. Меч вошёл

Возле правой ключицы и наискось вниз

Пробежал до подмышки. Обрубок князька

Конь пришпоренный резво к татарам понёс.

Видя брата кончину, Тугай закричал:

– Ты ответишь за это! Сражайся со мной! –

Тихомир же татар от холма отгонял

И они не могли с ним никак совладать.

На одном из татар вдруг увидел кузнец

Диадему свою, ту, что в кузне ковал

В виде дивных цветов, и Иришке дарил.

Поверх шапки лохматой её натянул

Узкоглазый татарин на сивом коне.

– Ах ты, вор! – Закричал на него Тихомир,

Да ударом одним шапку ссёк он с него.

Полбашки вместе с шапкой слетело в траву,

Следом вор покатился с коня своего.

А Ивашка меж тем, у Ветлуги реки

Пленниц в воду завёл, и уже по воде,

Чтобы след был не виден, их к ивам привёл

Возле заводи, трубочек им нарубил,

И укрыться велел в камышах, в тростнике

Под водой, чтобы в трубки дышали они;

Чтобы с берега их не увидел никто.

– А на головы тину кладите со дна,

Если вдруг захотите привстать из воды

И на берег взглянуть. И татары тогда

Не поймут: голова или кочка всплыла.

А стемнеет когда, – можно будет уйти… –

И себе тоже трубку он сделал, и сам

Показал им, как надо дышать под водой.

Тут Иришка, волнуясь, спросила его:

– Как же там Тихомир? Там же много татар…

– Он ускачет от них, – ей Ивашка сказал. –

Только вы бы спаслись. Он рискует для вас… –

Но Иришка сказала:

– Теперь и одни

Мы здесь спрячемся; ты уж ему помоги…

– Помогу, если он не ускачет от них, –

Обещал ей Ивашка. – Иди же скорей! –

И загнал всех под воду, в Ветлугу-реку,

В заводь тихую, спрятал в густом камыше.

Сам же в ивы кустах, что росли у воды

Притаился, чтоб сразу укрыться на дне.

Лук свой, меч, и колчан возле ивы укрыл,

А потом в рот два пальца вложил да набрал

Больше воздуха в лёгкие и, что есть сил,

Свистнул так, что и птицы замолкли на миг.

После – слушать он стал: как там битва идёт?

Приготовился: если увидит татар,

Трубку в рот и – на дно, в камыши, в тростники…

Лишь услышал кузнец залихватский тот свист,

Понял: можно теперь и себя поберечь.

Но как раз в этот миг налетел на него

Брат Мекеша Тугай. Он с налёта мечом

Рубанул, но успел защититься кузнец.

Щит прекрасный его был уже весь в рубцах

От ударов изогнутых острых мечей,

Он любые удары надёжно держал.

И крутился кузнец на своём скакуне

Вправо, влево, – везде окружали его.

И куда понесёт его грозный скакун,

Там татары летели с коней своих прочь,

Словно спелые яблоки с яблонь в саду.

Только много их было. Прорвались они

Через холм прямо к заводи, смотрят: вокруг

Пленниц нет и следа, только заводь одна

Поросла тростником, да густым камышом.

У Ветлуги нашли они девичий след,

Вёл он в воду и странно терялся в реке.

Будто под воду пленницы скрылись от них.

Гладь воды была чистой вокруг у следов.

Как увидел Ивашка татар на холме,

Так тихонечко скрылся, под воду уйдя.

Проскакали татары всю заводь, глядят:

Нет их пленниц нигде, и следов нет вокруг.

Посмотрели они у кустов: в камышах

Только тина качалась на ряби воды.

На холме над обрывом по-прежнему бой

Бушевал; звон металла был слышен вокруг.

Долго бился кузнец, он собрался уже

Отступить, увести за собою татар.

Рубанул он Тугая мечом по щиту,

Треснул щит пополам. Испугался Тугай,

Что погибнет, как брат. Отступил, бросил щит,

А с земли подобрал себе целый, другой,

От убитого воина. Тут Тихомир

Развернул скакуна, чтобы прочь ускакать.

Конь его уж устал, брызгал пеной, храпел.

Но увидел Тугай: отступает кузнец,

И решил, что уж нет у него больше сил

Биться с ратью такой. Налетел на него

И ударил по брамице, выбрав момент,

Пока тот пробивал себе путь среди толп

Налетавших татар; те теснились вокруг,

Словно пчёлы, медведя у улья застав.

Но кольчужная брамица, что Тихомир

Сам ковал для себя, под ударом меча

Лишь прогнулась, хотя и жесток был удар.

Отбиваясь, ударил опять Тихомир

Своим острым мечом. Щит подставил Тугай.

И опять от удара щит трещину дал,

Хоть и спас ему жизнь, сам в негодность пришёл.

И рука у Тугая, удары приняв

Через оба щита, онемела почти.

Вновь Тугай отступил. Бросил щит, взял другой.

Видит: если теперь не сразить кузнеца,

То прорвёт он ряды и ускачет совсем.

Разозлился Тугай, налетел в третий раз,

Но уже не рискнул биться сам с кузнецом,

Изловчился, ударил мечом по коню.

Хоть убить не сумел, всё же ухо срубил.

Тут от боли заржал грозный конь кузнеца,

Резко встал на дыбы и слетел Тихомир.