Ветлуга поёт о вечном

Крик победный раздался в татарских рядах,

И хотели они все напасть на него.

Только конь кузнеца никого не пустил,

Стал копытами бить седоков и коней.

Сам уж еле стоял, только глазом одним

Он смотрел, а другой – кровью залит совсем.

Вмиг вскочил Тихомир и в толпе отыскал

Он Тугая, и ринулся прямо к нему,

Да плашмя как ударил тяжёлым мечом

В лоб коню, на котором князёк восседал.

Взвился конь на дыбы и свалился Тугай.

Тут хотел его сразу прикончить кузнец,

Но испуганный конь наступил невзначай

На упавшего, прямо на горло ему.

В миг один под копытом коня своего

Смерть Тугай отыскал: раздавил ему конь

Всю гортань, а на шее сломал позвонки.

Видя то, стушевались татары слегка.

Тихомир же к коню своему подошёл,

Взял его за узду. Успокоился конь,

Только трудно дышал он да еле стоял.

А в седло заскочил лишь кузнец Тихомир,

Конь тоскливо заржал, ноги дрогнули вдруг,

И упал он, не в силах уж больше стоять.

Встал над ним Тихомир и печально сказал:

– Ах ты, верный мой друг! Ты меня извини.

Ты прости, что в бою я измучил тебя.

Много ты перенёс и геройски погиб… –

Храп последний издал его конь и затих.

17. Оковы плена

Крик победный татары издали опять,

И толпой налетели на резвых конях,

Теша радость, что пешего быстро смирят.

Только встал Тихомир, прикрываясь щитом,

Да пошёл как налево, направо махать

Своим острым мечом: только, знай, подходи!

Полетели вокруг седоки с лошадей.

Сшиб щитом Тихомир одного седока,

Да вскочил на его вороного коня.

Бой скатился с холма за лихим кузнецом.

И увидел Катрус: дело плохо идёт,

Может всех перебить этот славный батыр.

И ветел тут Катрус окружить кузнеца,

Только в бой не вступать, а из луков стрелять

И коня поразить, чтобы спешить бойца.

– Да смотрите, батыру стрелять по ногам,

Чтоб ходить он не мог, но остался живой!

У него я спрошу, где он спрятать успел

Столько пленниц моих… – так Катрус приказал.

В тот же миг среди трупов остался один

Тихомир в поле боя, затих звон мечей,

Только стрелы свистели теперь, и в коня

Словно змеи впивались, смертельно разя.

Конь заржал, закрутился, не мог он понять

В чём же он виноват. Вот споткнулся, упал.

Тихомир подобрал у убитого щит

И щитами двумя он себя с двух сторон

Прикрывал, сколько мог. Но лишь встанет он в рост,

Тут же роем пернатым летят над землёй

Стаи стрел, чтобы ноги его отыскать.

Страшно жаждая крови, вонзались они

В землю, в трупы, в щиты, что скрывали их цель.

Вот над левым коленом вонзилась одна

И затихла, напившись, и боль принеся.

Вновь присел Тихомир, прикрываясь щитом.

А кольцо всё сужалось, всё ближе стрелки.

Но лишь только он встал – снова рой над землёй.

Вот вторая ужалила в икру его.

Но едва он прикрылся с одной стороны,

Как другая вонзилась в колено ему.

Тут упал Тихомир. Он отбросил щиты

И решил отбиваться мечом до конца.

Только близко никто подойти не хотел.

Две татарских стрелы укусили его

В обе руки. Тут выронил меч Тихомир…

В это время Ивашка поднялся слегка

Над водой, чтоб послушать: идёт ли всё бой.

Звон мечей за холмом был не слышан уже.

Поначалу Ивашка решил, что теперь

Ускакал Тихомир, и татары – за ним.

Но потом он услышал татар голоса

И решил посмотреть, что же там, за холмом.

Взял он лук свой и меч, да поднялся на холм;

Среди трупов укрылся, за ивы кустом,

Что над самым обрывом на круче холма;

Смотрит: брат Тихомир, крепко связан лежит

За запястья верёвкой, другие концы

У верёвки привязаны к сёдлам коней.

Ни меча нет, ни шлема на нём, ни ножа,

Даже сняли кольчугу, – в рубахе одной.

Даже алую ленту с его головы,

Что, прощаясь, Иришка ему отдала,

Супостаты сорвали, к хвосту привязав

Одного из коней, что верёвку тянул.

А доспехи его натянул на себя

Предводитель татар на кауром коне.

Гневом вспыхнуло сердце Ивашки тогда,

В бой немедленно кинуться он захотел

И схватился за меч, чтобы брата спасти.

Но вечерний прохладный подул ветерок

И напомнил Ивашке, что весь он сырой.

Если схватят его, так узнают сейчас,

Что в воде он сидел; там и пленниц найдут.

Всех тогда переловят, и в плен уведут.

Вновь спустился Ивашка с холма, и скорей

Вывел пленниц из заводи, из-под воды.

А они как русалки: бледны, холодны;

Тины клочья свисают с их плеч и волос;

Все трясутся от холода на ветерке

В одеяниях мокрых. Ивашка сказал:

– Вы бегите вдоль берега кромкой воды,

Чтобы на берегу не оставить следов.

По течению вверх уходите, рекой,

Пока холм вас скрывает. Бегите скорей! –

И послушались девушки, стайкой они

Как русалки речные по кромке воды

Пообжали молчком, сарафаны свои

Подобрав, и кругом с них стекала вода.

Но Иришка осталась, спросила она:

– Ты скажи мне, Ивашка, где брат твой родной?

А без этого я никуда не пойду! –

И ответил Ивашка:

– Не бойся, беги!

Тихомир ускакал! Часть татар он увёл…

– Что же ты вместе с нами не хочешь уйти?

– Должен я вас прикрыть. За татарами здесь

Присмотреть. А потом сам, конечно, уйду.

– Нет уж, лучше пойдём! Не хочу я тебя

Оставлять одного. Ты ещё не велик.

Да и если татары увидят тебя,

Как от них убежишь? И коня даже нет…

– Ох, Иришка, беги! Не тужи обо мне.

Так я делаю всё, как сказал Тихомир…

Для тебя он здесь бился, и если тебе

Не спастись, так и нам не вернуться домой! –

И Иришка послушалась. Кромкой воды