Ветлужская Правда

Ладно, об этом потом. Что у нас вообще в мире творится с подобными закрытыми сообществами? На ум приходит лишь «Ивановское сто» – новгородская торговая сотня, сплотившаяся вокруг храма Иоанна Предтечи. Никаких обязательств, кроме церковного вклада, но говорят о них с придыханием. И не только из-за денег, но и в силу того, что те сообща могут решить вопросы, неподвластные даже князю! Кроме того, какие бы монстры в нее ни входили, явную сволочь они к себе не допустят. А если, дай бог, вскроются нечистоплотные делишки некоторых из них, наследивших в наших краях, то сами же во главе с церковниками изгонят оступившихся прочь. Божьи слуги торговлю людьми все-таки не жалуют!

Вот только вступительным взносом в нашу Золотую сотню должно быть не серебро, а великие свершения на благо Поветлужья. В будущем за это будут вешать на грудь ни к чему не обязывающие власть ордена и медальки, а ныне причисляют к лику святых, грхх… то есть к лику бояр, и награждают землями и деревеньками с холопами.

Нам не нужно ни то ни другое! На особо отличившихся вместе с денежным поощрением налагают дополнительные обязанности… прошу прощения, права, а также выводят их из властных структур, если они там присутствуют. Не хочешь? Тогда геройствуй безвозмездно, для того и поставлен!

Зато они становятся неподсудными местной власти, только воевода или его совет могут и должны разбирать каждое превышение полномочий! Пусть все это и выглядит аналогом дворянства, но в здравом уме никто из желающих пожить за чужой счет не захочет таких привилегий. Так что передача оного права по наследству нам не грозит.

Или грозит что-то другое? Например, использование сотни в качестве почетной ссылки для высоких чинов, более не нужных государю? Выделил денежное вспоможение, гарантировал, что никто не тронет, и дал пинка под зад! Как быстро идея пойдет коту под хвост, пояснять нужно?

Тогда рекомендацию в… хм… партию должны выдавать не сами члены этой гвардии и даже не воевода или его наместник, а собрание любой общины, то бишь копы. И совершить столь великодушное деяние она может, скажем так, раз в десять или двадцать лет… Да и ограничить надо количество столь славных героев, тогда это чудо не должно разрастись до слоновьих размеров, как коммунисты при советской власти! Один на тысячу, и все! Да здравствует опричнина!

Вот только с ребятами из полусотни надо все-таки посоветоваться, и срочно, иначе потом кто-нибудь высмеет мое прожектерство и будет прав: постулаты чужого мира в этом могут не работать!

…! Вот! Ну что ты меня за бока щиплешь, радость моя Важена! Думаешь, я проспал все на свете?! Что, слишком глубокомысленное лицо было?»

Волчий вой ударил неожиданно. Сначала донеслось протяжное завывание матерого зверя, на низких тонах выкатившееся навстречу появившимся эрзянским всадникам. Шедший первым конь в яблоках вздрогнул, шагнул в сторону, но был остановлен железными удилами, разрывающими в кровь губы. Однако даже боевая выучка не спасла конское самообладание, когда справа от цепочки верховых за кустами зашлась в переливах волчиха и сорвались в перебрех переярки, годовалые молодые волки, не удержавшие высокие ноты.

Серый в яблоках встал на дыбы и засучил ногами по воздуху, а остальные лошади шарахнулись влево, раздвигая камыши в сторону. Однако большинство из них сразу же стали валиться в бочаг, прикрытый сверху ряской и клочковатой травой. Там, в попытках выбраться на неожиданно крутой берег они бесплодно молотили ногами по воде, еще глубже увязая в трясине под тоскливые звуки волчьего пения.

Всадники помочь своим четвероногим собратьям уже не могли. После слитного залпа из самострелов большинство воинов пали наземь и пребывали в беспамятстве либо просто катались по тропинке в попытке спастись из-под ударов копыт прянувших в сторону коней. Тупые болты, выпущенные в упор, не пробивали кожаные доспехи, однако их удар был страшен, вышибая из седел даже самых крепких. На троих оставшихся верхом обрушились веревочные петли, сдергивая их вниз, на землю. Два аркана сбили в воздухе друг друга, и тогда на единственного оставшегося всадника обрушился второй залп, с лихвой компенсируя предыдущие промахи.

Ветлужцы уже не скрывались: петли бросали прицельно, выбежав из-за кустов, прикрытые напарниками со щитами и короткими копьями. Когда кто-то из эрзян пытался подняться, его тут же прижимали сулицами к земле и сноровисто вязали, не обращая внимания ни на крики боли подопечных, ни на бьющихся рядом лошадей.

– Коней успокаивай!

Громкий крик Эгры, схватившего поводья серого в яблоках, словно бы подвел итог короткого боя, но обычно молчаливый десятник и не думал останавливаться, пытаясь снять всеобщее напряжение, не успевшее уйти за время стычки. Завидев, как кто-то потянулся к морде одного из четвероногих, он в сердцах разразился целой речью:

– Только не лезьте перстами своими, куда не нать! Если откусят, то пришью к тому месту, где они лишь подтирать вам задницу смогут! Я ж ныне этот… медик!