Вьетнам. Отравленные джунгли

— Вот это подарок, Николай Ефремович! — восхитился Андрей. — Пожалуй, лучшее, что могли услышать.

— Оставьте вьетнамцев, пусть дежурят. Связь с базой — обязательна. В пять часов утра вы должны быть на посту. Ожидаются новые налеты. Сколько ЗУР у тебя осталось? Впрочем, не отвечай, подвезут еще, получите полный боекомплект.

— Тяжело сегодня нашим пришлось, Николай Ефремович? Потери в группе есть?

— Бог миловал… — Коняев смущенно кашлянул и пояснил: — Пара осколочных ранений у рядовых, два комплекса под Хайфоном — в металлолом, но народ успел рассыпаться, прежде чем летчики дали залп. Американцы точно сбесились — чувствуют, что война проиграна, и хотят обратить парижские переговоры в свою пользу, чтобы не выглядеть посмешищем в глазах всего мира. Будут наносить максимальный урон. В Ханое и в промышленной зоне Фухао сильные разрушения, уничтожены казармы, склады — дай бог, не последние. Окраины Хайфона, где военные объекты, с землей сровняли. Горят нефтехранилища, разрушили базу торпедных катеров в Хью. Ударили, сволочи, по аэродромам нашей истребительной авиации — вот «МиГи» сегодня практически и не летают…

— Надолго мы здесь, Николай Ефремович?

— А это ты у штатовцев спроси. Им точно известно. Как наиграются, так и поедем. У них склады с авиабомбами по всей Юго-Восточной Азии — надо же истратить это благолепие… В общем, отдавай распоряжение, и спать со своими орлами. Срочников оставь здесь — не баре, в гамаках поспят… под дождиком… Ну, бывай, майор, нам еще с Аверченко в Ханой выгребать по распутице…

Дождь в последующие полчаса разгулялся на славу, превратился в настоящий тропический ливень. Земля под ногами раскисла, дождевики не спасали. Ветер отсутствовал, жара не сходила, и все же дышалось легче. Офицеры загрузились в старенький автобус «ГАЗ‐651», приписанный к подразделению. Водитель, сержант Калинин, — рослый, поджарый, отпустивший усы с попустительства начальства, зевал за рулем. Служба — не бей лежачего, знай, верти баранку да опахалом махай. Говорить в салоне было невозможно — дождь стучал по крыше со всей страстью. Последним прибежал Газарян — вспомнил, что забыл на радостях свою непромокаемую сумку, пришлось вернуться. Офицеры меланхолично смотрели сквозь дождевые разводы на стеклах, как он бежит к автобусу, разбрызгивая грязь.

— Во как несется, — усмехнулся Давыдов, — словно колбу с холерой разбил.

— Я здесь, можно ехать! — проорал Армен, влетая в автобус.

— Калинин, кого ждем? — рявкнул Андрей. — Главный пассажир прибыл, можно ехать!

Водитель газовал, колеса расшвыривали грязь. Андрей сплющил нос о стекло, провожал глазами стартовые позиции, которые дождь превратил в месиво. Проплыла замаскированная ТЗМ, пусковая установка с нацеленной ввысь ракетой. Вьетнамские товарищи постарались — обмотали ее брезентом, забросали пальмовыми листьями, и все же очертания смертоносной игрушки проявлялись сквозь стену дождя. Мелькнула фигура часового на КПП. Боец был закутан в непромокаемый плащ и напоминал привидение из дождя. Лагерь в километре от позиции сооружали на скорую руку. Вьетнамцы вырубили поляну, сложили из бамбука несколько шалашей, накрыв их пальмовыми листьями, а на тропах вокруг лагеря поставили ловушки — свое любимое развлечение. На вопрос, рассчитаны ли эти ловушки только на янки и их пособников, вьетнамцы традиционно пожимали плечами, а переводчики растолковывали: ведь русским друзьям ничто не мешает ходить по тропам, верно?

Проселок в джунглях разбух от дождя и превратился в кашу. Причудливые «плакучие» деревья склонялись к дороге, ворохи вьюнов-паразитов терлись об автобус. Колеса проваливались в клейкую жижу, смрад из выхлопной трубы окутал машину, проникал в салон. Ухабы, заполненные водой, тянулись бесконечно. В сухую погоду это было терпимо, просто трясло, сейчас это вылилось в проблему — мощности двигателя не хватало. Калинин ругнулся, когда объехал глубокую яму и зацепил бортом нарост на дереве. Препятствие осталось сзади, и он протянул еще метров триста, прежде чем началась сплошная непроходимость — машина буксовала, колеса прокручивались вхолостую, залпы грязи летели из-под колес.

— И мы еще ругаем российские сельские дороги, — удивлялся Давыдов. — Уверяю вас, товарищи, они идеальны! Настоящее бездорожье — здесь и сейчас! Калинин, прекращай стонать! А ну, разгоняйся!

— Товарищ капитан, а вы сами сядьте за руль! — сорвался сержант. — Посмотрю на вас…

Метров через сто застряли окончательно — на полпути между позициями и вожделенной раскладушкой! Колеса просто утонули. Машина накренилась — ухабы слева оказались глубже. Отчаянный рывок ничего не дал — только глубже просели.

— Калинин, два наряда вне очереди! — возмутился Раевский. — Ты что наделал, горе-водитель?!

Сержант, забыв про субординацию, огрызался, что он не дружен с небесной канцелярией — его в известность там не ставили. Раньше проезжали, а вот сегодня — извините, всегда что-то случается впервые!