Вьетнам. Отравленные джунгли

И снова лезли в гущу какого-то растительного мракобесия. Это был никакой не папоротник. Разве папоротник цветет? К тому же растение кусалось, как крапива. В какой-то миг Андрей потерял ориентацию — куда идти? Солнце еще не взошло, да и где тут солнце в этом хаосе тропической флоры? Следовало выждать, отсидеться. Но тоже не лучший вариант — они имели дело с хорошо обученными людьми, ориентирующимися на местности, как в собственном туалете, подмечающими все нюансы и способными передвигаться незаметно. Но что-то поздно пришла в голову эта, безусловно, ценная мысль…

Их взяли в кольцо, когда они поднялись, чтобы идти дальше! Высыпалась из зарослей целая ватага с перекошенными лицами «вьетнамского вида», страшные, злые, в боевой раскраске, наставили штурмовые винтовки. Давыдов попятился, скидывая с плеча «М‐16», но Андрей схватил его за плечо.

— Не вздумай, поживем еще…

Их взяли в оборот без всяких шансов вырваться. Злорадно скалились чумазые физиономии. Офицеры попятились, и тут со спины набросились двое, не дожидаясь, пока они сами вскинут руки, стали душить. А вот такого офицеры Советской армии стерпеть не могли. Дыхание перехватило, но руки работали, Андрей, вспомнив кое-что из боевого самбо, согнулся, отставив бедро, схватил противника за шиворот и перебросил через себя. Тот не ожидал ничего подобного — таким вещам не учили, да и веса он был незначительного, — проделал в воздухе какой-то «коловорот» с болтающимися ногами, ударился позвоночником. Давыдов ударил второго затылком — тот как раз подпрыгнул, когда вцепился ему в шею. Боец от неожиданности выпустил руки, отлетел, но капитан резко развернулся и схватил его за шиворот:

— Ну что, Чингачгук хренов…

Увы, разгуляться им не дали, набросились со всех сторон, повалили, стали пинать ногами. Андрей защищался руками, пытался прикрыть живот. Искры сыпались из глаз. Пролетаем, мужики, как фанера над Парижем, пролетаем! Отчаяние обуяло. Как же так? Произошло именно то, что ни при каких условиях не должно было произойти! Подобных случаев никогда не было, а если и были, то КГБ разводило такую секретность, что и слушок не проскочит! Носок армейского ботинка ударил по лицу, рассек губу. Ярость взыграла — Андрей схватил кого-то за ногу, дернул. Потом опять свернулся калачом — на него снова градом посыпались удары. Рядом кряхтел Давыдов, терпел, закрывался руками.

— Командир, убивать, что ли, будут? — прохрипел он. — Ты давай, это самое… держись… Попрощаемся, что ли?

— Не будут убивать… — выдохнул Андрей и чуть не потерял сознание от вспарывающей боли в животе.

Убивать действительно не стали — все же добыча, да не какая-нибудь, а явно два русских офицера. Диверсанты были злы, их осталось всего десять (а изначально, судя по учиненной вакханалии, было человек тридцать), пленников схватили по окрику командира, потащили через джунгли. Командир разорялся: зачем так избили, теперь сами их потащите? Идти самостоятельно было невозможно, ноги заплетались. Давыдов упирался всеми конечностями, его избивали, над левым глазом поверх старого расплылся новый синяк — крупнее и ярче. Снова прозвучала команда, избиение прекратили. Перед мутным взором появилось лицо командира, оно не лучилось радушием. Военный что-то кричал, потрясая пистолетом. В принципе, перевод не требовался: либо сами пойдете, либо здесь оставим! «Заботливые» руки помогали идти, направляли, куда нужно, иногда не сдерживались, били по шее. Ноги превратились в ватные палочки, но упасть не давали, сразу же принимали меры. Группа хорошо ориентировалась на местности — через энное количество времени вернулись на тропу. Зрение отказывало, пелена стояла перед глазами. На тропе валялись тела — старые знакомые. Обладатель штыкового ранения в спину уже отмучился, но перед смертью пришлось пострадать. У второго были перебиты лицевые кости, он вяло шевелился, стал глух и нем. Брать его с собой было неразумно, слишком долгая дорога, к тому же все равно не выживет. Над телом склонился сослуживец с каменным лицом, заткнул несчастному нос (а ртом тот все равно не мог дышать), держал его, пока тот дергался и болтал конечностями…

Дальше все было в тумане. Как долго их гнали по джунглям? Бить перестали, но не стеснялись делать страшные физиономии и орать в лицо. Добродушием эти вояки не отличались. Руки пленникам не связывали, в этом не было смысла — избитые, обессиленные, они не могли сбежать. Время потеряло значение, пройденное расстояние — смысл. Боль пылала по всему телу.