Вьетнам. Отравленные джунгли

Всю ночь операторы провели в напряжении. Радары ощупывали небо. На земле творился ад — тушили пожары, вывозили тела погибших и раненых. К утру Андрей едва стоял на ногах. Старые болячки напомнили о себе, его качало, как былинку. «Командир, ну и какого лешего ты приперся в этот Вьетнам? — возмущался Давыдов. — Ты же на ногах не стоишь! А ну, мужики, двести грамм наркомовских ему!» Алкоголь в подобных ситуациях не приветствовался. Кофе — еще куда ни шло. Он пил терпкий напиток, в котором плавали непережаренные зерна, чувствовал, как открываются глаза.

На рассвете снова налет — звено бомбардировщиков утюжило казармы и склады на западе Ханоя. ЗРК сбил одну машину, еще одной нанес повреждения. Запасов ракет в Ханое скопилось предостаточно, дефицита не было. «Это сыр у нас в дефиците, — бормотал Романчук, — а также мясо, колбаса всякая… а ракеты — вовсе нет, их как грязи…» Утром удалось поспать два часа — в гамаке на дереве. А когда на улице снова стали рваться бомбы, он свалился на землю, скачками помчался в кабину, заполошно крича, почему его не разбудили? «Сами спали», — пошутил Газарян, за что едва не получил по кумполу. Начинался новый день, и вновь разверзся ад…

Американцы несли серьезные потери, но упорно лезли, как будто им тут медом намазали! Что двигало этими парнями, Андрей до сих пор не понимал. Ведь явно дело не правое, должны догадываться, что творят. Верят своей пропаганде, что несут освобождение, свет и демократию? В течение дня удалось прикорнуть часок, потом опять в кабину. Хлестал дождь, потом разбежались тучи, и над всем Вьетнамом было безоблачное небо. «F‐105» на подлете сменили боевой порядок, подходили вереницей, смещаясь во фланги. Снова в небе шмелями носились ракеты, многие попадали в цель. 100 кг взрывчатого вещества в носовой части — убедительный повод, чтобы проделать хотя бы дырку в фюзеляже. Три ракеты по целям, одна — «счастливая». Потом стрельба вдогонку — и еще одну машину удалось подбить…

Время перестало иметь значение. За безумным днем наступила безумная ночь, потом опять день, когда в течение нескольких часов хлестал ливень, и казалось, что пусковые позиции сейчас поплывут. Кофе не спасал, приходилось совершать пробежки вокруг РЛС. Одна из этих тренировок закончилась для Андрея плачевно — долго кашлял, привалившись к раскаленной стенке. Видимо, правду говорят: спорт вреден.

Четыре дня пролетели как один. Скудная еда из картонных коробок, кофе ведрами, сон урывками. Мылись каждый день — под боком протекала мутная речушка, спускались к ней, ныряли, яростно оттирались, стараясь не наглотаться воды, кишащей бактериями. Газарян куском мела рисовал звезды на кабине СНР — вроде бы шесть самолетов сбили (но это не точно). Ворчал Давыдов: нечего тут портить казенное имущество, держи в голове свои цифры, это несложно! От нечеловеческой усталости набрасывались галлюцинации. Молодой Агашкин смущенно признался, что видел тысячи жуков, атакующих его, когда сидел за пультом. Твари ползали по экрану радара, по антеннам, простирали свои клешни, похожие на ковши экскаваторов. Бондарю мерещилась обнаженная женщина с непристойными предложениями, при этом меньше всего она напоминала любимую жену, наряжающую елку в Зеленограде. Давыдову чудились злобные южновьетнамские диверсанты — и он постоянно хлопал себя по плечам и коленям. «Клиника, в общем, — обескураженно заявил Газарян. — Но ничего, на пару атак нас еще хватит».

А 25 декабря бомбардировки вдруг прекратились. Абсолютно. Небо было чистым, тревожных сигналов не поступало. «Одумались, что ли?» — недоуменно переглядывались офицеры.

— Рождественские каникулы, — хмыкнул Газарян. — Отпразднуют и снова возьмутся.

— Это как? — не понял Давыдов.

— Рождество у католиков и протестантов, — объяснил Армен. — Считается великим религиозным праздником. У нас, формально православных, оно позднее — 7 января.

— Христос, что ли, воскрес? — предположил Давыдов.

— Сам ты воскрес. Какая же ты тьма невежественная, Саня, — посетовал «образованный» в ряде вопросов Армен. — Христос воскрес — это Пасха, весной. А сегодня он родился, улавливаешь разницу между «воскрес» и «родился»?

— По правде, не совсем, — признался Давыдов, — не силен я в этих заморочках. А ты откуда про это знаешь?

— Дед у меня был настоятелем прихода в храме под Ереваном. Батюшкой, короче говоря, работал, ну и меня в детстве необразованного просвещал…

— Так что же ты в ракетчики подался, а не в попы? — засмеялся Андрей.

— А какая разница? — не растерялся Газарян. — Смежные профессии. Дед работал по небу, и я… по небу. Давайте сменим тему, товарищ майор. Не будем гневить Бога — так, на всякий случай…