Вьетнамский иммельман

Как только техники приставили к борту первого МиГа стремянку, капитан поднялся по ней и заглянул в кабину. Скуластый вьетнамский летчик в летном комбинезоне и огромном защитном шлеме, казавшийся мальчишкой по сравнению с капитаном, вопросительно посмотрел на незнакомого офицера.

— По-русски понимаешь? — спросил Хваленский.

— Немного, — кивнул летчик. — Не быстро говори.

— Я — русский инструктор. Расскажи, что произошло?

— Взлетели по тревоге. Пробили облака. Заметили американцев, — вьетнамец говорил по-русски не совсем уверенно, делая большие паузы между словами. — Они нас увидели, стали маневрировать. Я одного в прицел поймал, жму кнопку захвата цели, пускаю ракету. Она мимо. Я второй раз. Он в сторону, ракета снова мимо. Ракета уже стартует, а он вправо, и она мимо. Ракет у меня все, нету. Я за пушку, а она не стреляет…

— Понятно… — вздохнул Хваленский. — Сейчас половина второго… С американцами ты, значит, минут десять назад встретился. Куда они летели?

— Ну… На юг.

— Где было солнце, когда ты целился?

— Солнце?

— Да, солнце.

— Ну… Впереди и чуть выше цели.

— Вот тебе и ответ, — сказал капитан. — Когда вас учили пускать ракеты, что говорили про солнце?

Вьетнамец молчал.

— Говорили про солнце?

— Говорили, — пробормотал вьетнамец и потупился. — Я злой был, не подумал…

— Жаль, — вздохнул Хваленский.

Ракеты К-13, которыми вооружался МиГ-21, страдали тем же недостатком, что и их американские сородичи марки «Сайдвиндер», наводившиеся на излучаемое двигателями тепло, — после пуска они, доворачивая за целью, запросто могли улететь к солнцу. И все потому, что их электронные мозги считали его более сильным источником тепла, чем раскаленное сопло самолета. После этого ракету можно было уже не бояться — она летела в сторону светила, пока не кончалось топливо, а потом падала. Именно поэтому инструктора, обучая курсантов, строго-настрого запрещали пуск ракеты против солнца. Но молодые летчики иногда забывали об этом и впустую тратили боеприпасы.

— А с пушкой что? — продолжал расспросы капитан. — Покажи, как стрелял, что включал…

Летчик принялся объяснять порядок действий, указывая на кнопки и выключатели.

— …оказываюсь сзади него, целюсь, жму гашетку, — пушка не стреляет. Я снова жму — все равно не стреляет…

— Ты не переключился с ракет на пушку, — произнес Хваленский, внимательно следивший за порядком действий. — У тебя и пушка, и ракеты приводятся в действие одной гашеткой. Надо было вот этот тумблер вначале переключить с ракет на пушку, а ты этого не сделал. Ракет у тебя уже не было, пушку ты не включил — вот тебе и ответ, почему оружие не срабатывало.

Вьетнамец понуро молчал.

— Ты растерялся там, в воздухе, когда увидел американцев? Или нет?

— Нет. Злой был, — ответил летчик. — У меня американцы семью убили недавно.

Хваленский осекся.

— Извини… Как тебя зовут?

— Лейтенант Тхонг Ван Сао.

— Тхонг, ты давно на МиГ-21 летаешь?

— Месяц. Сорок часов.

— Первый раз в бою?

— Нет. Пять, — вьетнамец впился взглядом в приборы и очень внимательно — будто впервые — разглядывал их.

— Сбитые есть?

— Один.

— Уже хорошо. Раньше на МиГ-17 воевал?

— Да.

— И как, нравилось?

— Да, — слегка оживился летчик. — Легче. Обзор лучше, пушки лучше. Скорость только маленькая.

— Эта машина лучше той, просто она сложней… Ладно, не вешай нос, — сказал Хваленский и ободряюще улыбнулся. — Месяц — не так много, нас вон несколько лет учили. Скоро начнешь лупить янки в хвост и в гриву.

— Да, — без особого энтузиазма согласился вьетнамец.

Хваленский спустился со стремянки. Пока техники заправляли самолеты, он поспешил переброситься парой слов с остальными летчиками. Выяснилось, что проблемы у всех были одни и те же, — при пуске ракет сложно было удержать в прицеле маневрирующую цель, которая к тому же шла против солнца, и противник уворачивался от ракет — хотя порой и в самый последний момент. С пушкой одному летчику удалось-таки справиться — он не только снял оружие с предохранителя, но и дал очередь по «Фантому».

— А попал? — уточнил Хваленский.

— Не видел, — пожал плечами вьетнамец. — Он в облако влетел, снаряды следом. Может, я подбил его?

— Может быть… — капитан по рассказам бывалых людей знал, что «Фантом» — машина феноменально крепкая, и может вернуться на базу даже на одном двигателе и с кучей пробоин. Вряд ли несколько снарядов стали для янки фатальными…

Вскоре гости улетели. Хваленский проводил их взглядом и сказал Базилио:

— Я в сборочный цех. Можешь идти обедать.

— Спасибо, товарищ капитан, — кивнул Вася.

— И ребят отыщи. Тоже, небось, жрать хотят.

«Сборочным цехом» советские специалисты называли между собой ангар, где собирались МиГи. Вьетнамским техникам столь тонкую работу не доверяли; считалось, что лучше будет, если самолет соберут и отладят русские — так он верней летать будет, благо они его лучше знают. Поэтому вьетнамцев обучали в ходе обслуживания уже готовых машин, — а в ангаре появлялись только свои, советские спецы.