Вето на брак

Идя вслед за Граси, Маноло вдруг ощутил непреодолимое желание сжать ее в объятиях, осыпать поцелуями ее лицо и шею. Все в ее поведении говорило о смущении, вызванном неожиданной встречей с ним и взаимным притяжением, которое на время установилось между ними. Внезапно возникшее желание буквально душило его, и Маноло, хоть и был раздражен потерей самообладания, уже твердо знал, что не успокоится, пока Граси не окажется в его руках, трепеща от страсти.

Он ненавидел ее, но сейчас готов был отдать за нее абсолютно все. Каждое слово, слетающее с этих полных влажных губ, заставляло его содрогаться от непреодолимого желания. Маноло понимал, что, удовлетворив свой порыв, испытает опустошающее разочарование и досаду на то, что вновь поддался своим чувствам.

Как нарочно, он пообещал Пилар, что займет Граси на некоторое время, чтобы дать ей возможность привести себя в порядок. Время шло, и с каждой секундой Маноло чувствовал, что теряет самообладание. Надо было сохранять спокойствие и уверенность, делая вид, что игривые интонации, сквозящие иногда в голосе Граси, ни к чему его не обязывают.

А ей пока вполне удавалось симулировать нежность и ранимость, умело скрывая свою ненависть и нарочно подставляя его глазам соблазнительный изгиб тонкой шеи, рождавший в нем непреодолимое, распирающее желание.

Пытаясь бороться с обуревающими его чувствами, Маноло задумался, вынесет ли, если Граси будет рядом каждый день. Если каждый день ему придется говорить с ней, слышать ее, любоваться ее красотой, которая подобно цветку распускалась с годами все больше и больше.

Маноло было достаточно лишь раз коснуться ее, чтобы понять, что он вожделел к ней с силой, перекрывающей все остальные чувства, включая чувства долга и собственного достоинства. Она была прекрасна, слишком прекрасна, чтобы Маноло хоть на миг мог допустить, что кто-то может занять его место рядом с ней.

От ярости он сжал кулаки. Он сам запирал себя в тюрьму, рождаемую противоречием между обещанием жениться на Пилар и чувством долга по отношению к стареющему отцу, который может не пережить его отказ от давно намеченной мести. Смерть Науреса предоставляла Маноло потрясающую возможность расквитаться за его мошенничество и вернуть отцу если не потерянные деньги, то доброе имя, и вот теперь, когда дело вступило в решающую фазу, появляется Граси и ставит под угрозу все его планы.

Гнев огнем жег его грудь. Почему он до сих пор не может забыть ее? Ведь она оказалась такой же вероломной, как и ее отец. Она лгала, говоря, что любит его, но даже сейчас, когда ее приезд не сулил ему ничего хорошего, она продолжала манить его, словно наркотик. Достаточно было единственного взгляда ее темных глаз, чтобы вновь стать одержимым ею. Необходимо было бороться с чарами Граси, проявляя как можно больше выдержки и самообладания. В конце концов, Маноло знал, что делает это не для себя, а ради хрупкой беззащитной Пилар, цепляющейся за него как утопающий цепляется за соломинку, И ради своего отца, которому пришлось слишком многое пережить.

Собственная честь и честь семьи тяжким грузом ложилась на его плечи, и он не мог пожертвовать ими ради эфемерного наслаждения. Поэтому Маноло необходимо было любыми средствами вывести Граси из игры. Но как?

На улице Граси остановилась и всхлипнула. Это был его шанс — повод прикоснуться к ней. Маноло покровительственно положил ладони на ее вздрагивающие плечи и развернул ее к себе, Не осознавая, что делает, Граси доверчиво прижалась к его широкой груди.

— Граси… — прошептал он нежно, совсем рядом с ее щекой, — прошу тебя, скажи мне, что случилось.

Слишком ослабев, чтобы сопротивляться, будто пытаясь исправить свою минутную слабость, Граси всеми силами старалась отстраниться от Маноло и вырваться из его крепких объятий. Высвободившись, она сразу же попыталась вернуть себе утраченные позиции и извинилась за свою неловкость:

— Черт, это, должно быть, от головокружения. На моих проводах было слишком много шампанского, да еще кто-то догадался приготовить коктейль.

Маноло так пристально смотрел на нее, что у Граси сложилось впечатление, будто ее объяснение звучит не вполне убедительно.

— Тогда, — промолвил он, — тебе стоит что-нибудь съесть.

Граси знала, что сейчас не сможет проглотить ни кусочка.

— Думаю, мне будет достаточно сладкого кофе, — пробормотала она и решительно направилась в сторону бара.

Выбивая каблуками яростную дробь, Граси чувствовала себя так, словно балансировала на канате, что дало Маноло лишний повод воспользоваться ее слабостью и поддерживать под руку.

— Мне кажется, что ты взволнованна или расстроена чем-то? — поинтересовался он участливо.

— Я же сказала, что просто устала.

Черт возьми, зло подумал Маноло, не моя вина в том, что она не может сейчас плюхнуться в постель со своим жирафом, не моя вина, что ей приходится сейчас рвать себе сердце воспоминаниями о загубленных чувствах.