Вето на любовь

— Нет, — отчаянно качая головой, хриплю. — Но он нас выгнал, понимаете? — вперила пронзающий взгляд в мужчину. — Выгнал, на улицу, без копейки. Вещи за двери — и знать не знает. Отказался, а теперь… теперь просто пришел и забрал его. Он украл его. Из мести. УКРАЛ! И неизвестно, что ждет теперь ребенка. Он ему не надо. Никогда не был нужен. И сейчас ни к чему, кроме как сделать мне больно.

— Ну, это понятно, — скривился, отвернувшись в сторону. — Но вы… попытайтесь снова к нему дозвониться, или к его родственникам. Хотя бы просто поговорить.

— Да я пыталась! ПЫТАЛАСЬ! Вон все докажут! И ни с одного номера уже набирали — не берет. Он объявил войну. Только жертва здесь не я! Не только я…

* * *

Чем больше на часах наматывали круги стрелки, а за окном нашей квартиры темнело — тем сильнее начинало меня трясти. Тянул уже внизу живот. В голове — сплошной дурман. Задыхаюсь.

— Малыш, я тебя умоляю. Ради нашего будущего ребенка: успокойся! Потерпи! Его ищут!

— Он его забрал! А они отказались помогать! — реву взахлеб, давясь кислородом, будто разъедающим изнутри всю меня газом.

— Я понимаю, Ванечка, — сильнее прижимает меня к себе. — Но я уже своих подтянул. Там не взять буквой закона — другими путями надавим. Малыш, котенок, очень прошу, успокойся.

— Я не могу! Я не могу! Он у него! Он его забрал! Забрал моего Федю! Понимаешь?! — вонзила убийственный взгляд, моля докричаться хоть до кого-то.

— Понимаю, солнышко. Понимаю.

* * *

— Ванечка, пусть тебя доктор осмотрит? — несмело, ласково прошептал Рогожин, присев на корточки напротив меня.

— А? — нервно дернулась я от него, вырываясь из плена шальных мыслей, что и как может произойти дальше. Куда тот мог его увезти. И когда, через сколько лет, и смогу ли вообще… я увидеть своего сына. Сына, которому душу в свое время отдала. Который, как оказалось, для меня значит гораздо больше, чем могу и могла себе вообразить.

— Тетя укольчик сделает — и тебе легче станет.

— Не надо, — силой оттолкнула от себя Федора. — Я беременна! Мне нельзя! — дико вытаращила я очи.

— Она знает. Она в курсе, — как ребенку, причитает, разжевывает мой благодетель. — Просто даст успокоительное.

— Я не хочу, не хочу спать! — задергалась в ужасе на месте, давясь изумлением.

— Да никто не уснет! — раздался внезапно чужой, колкий женский голос. — Просто чуть-чуть расслабитесь. А то так и до выкидыша недалеко. Вы на себя посмотрите — вас всю трясет.

* * *

Поддаться уговорам — и снова затеряться в сдержанной панике и ужасе. Сгорала. Я заживо сгорала от ужаса и откровенного психоза. Рехнусь. Если не уже, то скоро… точно рехнусь: ОН ЕГО ЗАБРАЛ.

— Ванесса, Ваня! — неожиданно позвал меня кто-то незнакомый. Навести фокус и уставиться в странное, пугающее своим видом, и пусть даже с доброй улыбкой на устах, лицо. Золотые коронки зубов в довершение рождали во мне еще больший ком тревоги. — Ты меня слышишь?

Молча, несмело кивнула я головой.

— Мы ищем. Его, их — ищем. Но будет быстрее, если дашь наводки. По адресам — малыша нет.

Очередной волной слезы тотчас хлынули из глаз.

Вдруг движение — и присел рядом, обнял меня мужчина, прижал к себе, сдавив в своей дюжей, цепкой хватке.

— Дочка, успокойся. Все будет хорошо. У меня… твоего возраста — шпендик тот еще. Тоже… любовь-морковь, а потом — прибегает. Вся соплях и слезах: «Папа, папа! Он их забрал». Так двое детей. Близняшки. И ниче — нашли. И даже этого вон, перевоспитали. А «твой» — не тронет он Малого. И потому что сын его, да и так: знаю я этого Сереброва.

В ужасе провернулась, вперила взгляд в незнакомца — до неприличия близко вышло, но ни я, ни он не отстраняемся.

— Ну так, — ехидная улыбка. — Земля — шарик маленький. Да и город — не так, чтобы Москва. Хотя и там — «деревня». На одном конце мотылек пукнул — а на втором уже все обо всем знают. Так что найдем. Не переживай. Лучше этого побереги. А то такой же, — вдруг разворот и залился иронической ухмылкой; вторю ему — взор на Федора, — нервный вырастет, как и папаня его. Хватит нам и одного Рожи… Пусть лучше будет здоровее да умнее. А ты думай, — и снова взгляд обрушил на меня — виновато опустила голову. — Куда мог увезти? Может, загородный дом какой, дача? Санаторий, где друзья, и можно втихую, без прописки. Не оставляя следов.

— Матросов, друг.

— Да этого… — раздраженно скривился, — сразу проверили. И родственника его, да прочую шелуху.

— Дача, — будто молнией меня пронзила мысль. Уставилась на мужчину вновь. — У его родителей есть за городом дача. Она не на них, на друзей записана — всё семейство там часто отдыхает. И даже Федьку возили.

— Адрес знаешь, покажешь?

— Адрес знаю, но не покажу. Я туда ни разу не ездила, — взволнованно.

— Ну хоть что-то, — закивал головой.

— Ладно, Вольский, — вдруг рявкнул Рогожин и подошел к нам ближе. — Харе обнимать мою жену. Дача, так дача. Поехали.

— Можно я с вами? — отчаянно я.

— Ну, а куда ж ты денешься? — улыбнулся мужчина.

* * *

(Л е о н и д)

Не успел я зайти в дом, разуться, не успел даже справиться у няньки, как обстоят дела (что там ребенок), как вдруг следом — звонок.