Вето на любовь

— Ну, я про болячки, — раздраженно гаркнула. — А если даже не у него, то у баб каких-нибудь, которых до этого тягал. Ну это… про серьезные проблемы. А на такие, которые сразу видны, пойди сдай мазки, но скажи… что самого проникновения не было.

— А с беременностью?

— Ну… тут три варианта: противозачаточные или… Короче, к гинекологу тебе надо… если переживаешь. А про болезни я расспрошу.

— Да не надо, — скривилась я, отвернулась. — Все равно правду не скажет.

— Я для себя расспрошу. Так и быть, — резво, уверенно.

— В смысле?

— Шмель давно ко мне свои шары подкатывает. Вот пусть справку несет.

— Ты чего? — таращусь на нее в ужасе. — И что потом? Ты с ним?

— Ты что дура? — резво Ники. — Прости, — криво улыбнулась, спрятав взгляд. — Да нет же, конечно. Пошлю, как всегда. Скажу, передумала: прошла течка, — улыбается.

— Честно, сделаешь? — молящим взором на нее.

— Ну а че нам, кабанам? — гогочет. — Гляди, не первого обламываю. — Немного помолчав: — А ты… вообще, правило себе заведи: презик везде с собой таскай. Не надейся на этих к*злов. Даже если… мамой, там, клянется.

— Да я не… — замялась, спрятав взгляд.

— Ну, мало ли. Всякое… в жизни бывает. Всё нормально будет. А про противозачаточные — я узнаю. Че там да как. И Шмеля раскручу. Причем… завтра постараюсь. Ну чтоб… заодно, может, сознается, было или нет. Только я там, — вдруг, гримасничая, закачала головой и коварно улыбнулась, — гадостей про тебя наговорю. Без обид, хорошо? Ну, чтоб… не догадался о нашем заговоре.

— Хорошо, — благодарно улыбаясь, закивала я головой.

— А ты не грусти. Забудется всё. Пройдет. У нас не одна «дача» без драк не проходила. Один раз… этот их… да Шмель же! Чуть нашего Вована не утопил: бабу не поделили. Так я еще в озеро бросалась разнимать этих ублюдков. А там и Федька подключился — обоим досталось. Фингалища такие были, — показала на себе шутливо, явно преувеличивая. — Прожектора на весь еб… лицо. Так что… забей. То у вас… цветочки. Просто, что… за тебя переволновались. Как бы что не случилось. А с этим разберемся. Разузнаю всё у Шмеля. А к врачу — сходи. Только не говори, что насильно, или что пьяная была. А то начнется. Скажи со своим парнем постоянным. Но, мол, у вас двоих это впервые… и оба не поняли, как что случилось. А вообще, ты очень боишься всего этого и хочешь перестраховаться. Короче, упади на дурочку… Десять минут позора — зато потом спокойная. У нас, кстати, в консультации тут женщина хорошая. Сходи к ней. А в больницу не иди — там злая бабка. Помню, сразу меня шлюхой окрестила. Хотя ж я даже не того…

— Да ладно? — вытаращилась я на нее.

— А че? — заржала та. — Прям так по мне сразу скажешь, что меня все таскали?

— Да нет, — поспешно. — Просто… ты такая продвинутая… Да и с парнями вон сколько и как легко общаешься…

— И что? — дерзкое. Защитой. — Я так-то и по роже многим съездила, и бухала с ними, и в одной комнате спала. И даже могу в одной раздевалке переодеться (не догола, конечно, но…). И что? Это сразу значит, что у меня ноги не сдвигаются? Или что?

— Да нет… просто, — отвернулась я. — Просто… я их как огня боюсь. Хотя и интересно, тянет. Но… не знаю.

И снова пролегла между нами тишина.

— Ладно, — вдруг шумный вздох и хлопнула по своим коленям ладонями. Встала Ника. Взгляд около. Потянулась. — Пошла… Может, еще сегодня Шмеля найду. Подразню кобеля. Главное, чтоб Рожа не прознал… а то еще и я отгребу по полной, — рассмеялась тихо. — А ты, — взор на меня, — не грузись. Я раз так набухалась, помню, а вернее… меня все пытался один к*злина споить — вовремя я просекла, а потому все еще более-менее вышло. И короче, просыпаюсь от того, что понимаю, что что-то не так. А эта с*ка втихую ко мне в кровать, и давай с меня труселя стаскивать, да пристраиваться сзади.

— Так и у меня почти так было… — поспешно отзываюсь, взывая хоть к какому-то оправданию.

— Да? — заржала вдруг. Взгляд в лицо мне.

— Ага, — прячу очи.

— И че потом?

— Да ничего. Сбежала…

— О-о-о! Молодец! — сглотнула слюну. — А мне пришлось самой тогда отбиваться. Но я-то… девочка ученая. Так зарядила, что аж звенело у бедного. Всех разбудил. Зато потом, — цыкнула, гримасничая, — штиль. Ни одна с*ка ко мне не осмеливалась втихую или в наглую подкатить.

— А этот, — смеюсь смущенно, — импотентом не остался?

— Не знаю, — тихо хохочет. — Но рыдал долго… И это ему еще повезло, что Федька где-то там с Инкой шкерился. Если бы сам запалил — оторвал бы ему его хобот. У Рожи бзик на этот счет. Ты что! — закатила глаза под лоб. — Для него шлюха — это… хуже крысы. Не знаю там… хуже бомжа. Так что да… Бдит наш Федька нашу честь. Ой, как бдит, — гогочет. Шумный вздох, продолжила Ника: — Ладно… пошла, проведи. Пойду прошвырнусь… где они там тусуются. А нет — то завтра найду. А ты давай… отходи, и приходи обратно к нам. Ты — хорошая, а нам такие нужны, — добрая, веселая улыбка Рожиной.

* * *

Разузнала. Как и обещала, все разузнала. Вечер следующего дня — а она уже у меня.

Мать дома — вышли в подъезд. На последний этаж — и, по инициативе Ники, на крышу.