Ветра потерянных душ

На земле, полной презренной жизни, поклоняющийся Аллагу обретет Силу, совершая таинства Книги сей и проливая кровь женщин и младенцев, внутренности их принося Божествам, бывшим прежде Начала всего, ибо пресной пищи Они не приемлют Чтобы разбудить Их, он должен действовать согласно правилам Кероша, изложенным в первых строках Черной скрижали;

Он должен быть беспощадным, склонным к разврату и желать могущества так сильно, как только возможно, и не останавливаться ни перед чем, чтобы достичь его…» Прочел я свиток вслух и многозначительно посмотрел на Агату.

— Теперь я понимаю, зачем ему так нужны эти свитки, власть и бессмертие. — Подытожила Агата

— Костер он получит, как чернокнижнику полагается, как только доберемся до Рима, эти свитки, послужат свидетельством его преступлений. — Сказал я мысли вслух, откладывая пергамент.

Тогда еще не знал что ждет меня в Риме, не ведал и о том, как силы зла набиравшие силу на севере, пустив свои щупальца в самое сердце империи. Как и о том что Рим проиграл свое главное сражение, сражение против алчности. То была длинная, спокойная, богатая на беседы ночь.

Глава VI Terra deceptionis Земля обмана

Безграничным было удивление трактирщика, когда, уже, следующей ночью, я спустился на своих двоих, как не в чем не бывало и приказал оседлать коней, чтобы отправиться в обратный путь.

— Господин Трибун! — воскликнул он, — Вы выглядели очень плохо на кануне, я хотел вызвать врача, но ваша жена настояла, чтобы я этого не делал, вы уверенны что в состоянии путешествовать?

— Всё в порядке, Кассий, то была не моя кровь! — Заверил я трактирщика.

Выйдя на улицу, вопросительно приподняв бровь посмотрел на Агату.

— Значит жена? — на что та, только невинно улыбнулась и пожала плечами.

Весь наш обратный путь, проходил без особых приключений, днями прятались в лесах, или в постоялых дворах от солнца, ночами охотились и двигались к заветной цели, вечному городу. Наверняка со стороны, наш ночной образ жизни, и меню из свиной крови в постоялых дворах, выглядели странными, но статус трибуна, давал свои преимущества и лишних вопросов не было. Время шло к концу лета и ночи становились длиннее. Наконец, в первых числах сентября мы прибыли в Рим.

Проходя по улицам вечного города, Агата была в восторге, озираясь по сторонам, она всю дорогу комментировала увиденное. Мраморные дворцы, триумфальные арки, сеть акведуков и наконец колизей, — всё это выглядело настолько удивительным, в глазах провинциальной девушки, что порою, нам приходилось останавливаться, чтобы она могла вдоволь налюбоваться, тем или иным памятником архитектуры.

От арки до арки, шаг за шагом, мы уверенно приближались, до моего дома, и чем ближе мы подходили, тем мрачнее я становился. Ворота нашей усадьбы, были открыты, слуг не видно, подойдя к входной двери, я шагнул внутрь, в темноту. Нащупав руками факел в гостиной, я зажег его. Дом был пуст, за исключением некоторых, сломанных предметов домашней утвари, разбросанных тут и там. Пройдя дальше, в обеденный зал, я заметил разводы крови на полу. Мысли метались, словно стрелы в моей голове и где то, на задворках разума, зарождалась тревога, тревога за самых близких мне людей, за мою семью.

Обойдя весь дом, я поднялся на второй этаж, в покои отца, Агата шла за мной, но видя мой мрачный настрой, не решалась задавать вопросов, которые читались на её лице. В покоях, я вытянул со стены гранитную плиту, за которой находился, небольшой мешочек с золотыми монетами, заначка моего отца, которую он бы вряд ли оставил, решив переехать в другой дом. Слишком много вопросов возникало в моей голове, и мне нужны были ответы, я развернулся и позвав с собой Агату, отправился к выходу.

— Куда мы идём? — спросила она.

— Навестим старого друга — Лаконично ответил я, не вдаваясь в пояснения.

Филипп Киприот, сидел на балконе своего особняка и поглядывая на луну попивал вино из бокала, должность командира палатинской гвардии, приносила немало материальных выгод и соответственно, он себе не в чем не отказывал, не имея жены и детей, он часто пользовался услугами куртизанок, которые и в этот вечер, согревали его ложе. Нет, против семьи он ничего не имел, но считал себя все еще слишком молодым для брака, тридцатипятилетним мужчиной и сильно дорожил, своей личной свободой. Еле слышный звук шагов на крыше, заставил его очнуться от размышлений и он инстинктивно потянулся, к прислоненному в углу копью, как с крыши спрыгнул нежданный гость.

Марк! — вскрикнул Киприот при виде меня, о пресвятая дева Мария! Это ты? Но мне доложили что ты погиб, от рук варваров в Британии, или ты дух Марка? Тогда что же ты хочешь от меня?

Успокойся Киприот, я не дух и как видишь я жив. — поспешил я успокоить старого приятеля и своего бывшего командира. Опусти копье, нам нужно поговорить, сказал я, помогая в то же время Агате спуститься.