Ветра Унтара (СИ)

На пятые сутки, к вечеру, когда наши силы и наша надежда утекали из душной комнаты конвоиров и не было никакой возможности их остановить, кожа Эмиля вдруг оттаяла. Я поднесла чашу с горячим отваром и увидела на его губах капельки пота. Мы не поверили в чудо! Но слетелись друзья; Улен, ежечасно проверяющий Эмилю пульс, пересчитал трижды, и ореховые глаза Учителя улыбнулись! О Солнце, можно ли передать, что мы почувствовали?! Луна заглянула в окно, птицы вернулись в сад, мыши за печкой, и те радостно принялись грызть карандаш.... Надежда блеснула яркою вспышкой и погасла, радость наша оказалось преждевременна.... Температура стремительно поднялась до неизвестного значения. Мирон принес термометр, но термометр лопнул, и следующие три дня нам пришлось бороться с жаром. Эмиль пылал так, что я чуть ли не каждый час меняла простыни и рубахи, теперь его губы пересохли, а лицо горело огнем. Ив прикладывала ко лбу мокрую косынку, и косынка сразу же впитывала жар. Я поила Эмиля с ложки бульоном и настоем ромашки. Это было сущим наказанием, спящий Эмиль почти ничего не глотал, и все проливалось ему на грудь. Эрик ходил по комнате из угла в угол и действовал всем на нервы. Так прошло еще три дня. Только на восьмые сутки я заметила, что рубашка на Эмиле намокает уже не так часто, а косынка на его лбу остается холодной долгое время. Мы победили, жар прошел! Следующую ночь Эмиль метался по кровати и говорил со смерчем, а наутро он открыл глаза.

- Эмиль, Эмиль, Эмиль! - повторяла я, гладила его волосы, целовала исхудавшие руки. - Ты это сделал! Сделал! Ты победил смерть!

-- Я думал, была зима... - произнес Эмиль, изо всех сил стараясь подняться на подушке. - Потом пришел огонь, растопил лед...

Глядя на него, я не могла произнести ни слова, комок слез, нарастающий в горле все эти дни, таял. Подлые слезы катились сами, и Эмиль, вернувшийся из своего таинственного мира, протянул руку и утер мое лицо.

-- Чем плакать, сказала бы лучше, что я здесь делаю? - подняться на подушках ему так и не удалось.

-- Лежишь на подушках! - сквозь слезы улыбнулась я.

-- А смерч?

-- Ему повезло меньше, чем тебе...

-- Ладно, малышка, не плачь... объясни все, - Эмилю не было покоя, если в поле зрения существовали какие-то неясности или нерешенные вопросы. Не успев прийти в себя, он хотел все и сразу. Именно таким он был и таким я его любила...

***

Среди тех мыслей, которые одолевали Эмиля, самой навязчивой оказалась мысль о том, что недостроенная ветряная ловушка не сможет отвести ветер к Оврагу Печали. Если бы только Тигиль мог знать, как мало шансов у их плана, он бы непременно пошел за своим другом, но Тигиль никогда не отступался от того, что задумал. Реальность подсказывала Эмилю, что дар вечной правоты впервые изменит его другу.

Углубившись в лес, Эмиль оглянулся - нет, за ним никто не последовал. "Все равно не послушаются, погонят коней на смерть..." - с грустью подумал он. Торопясь скрыться, Эмиль свернул и пошел напрямик к Оврагу Печали. В это время предвестники смерча уже вовсю мучили небесный простор. Ветер пробрался к озеру, преграждая Эмилю дорогу. Он накинул капюшон, застегнул на куртке плащ и прибавил шагу, до оврага оставалась малая толика, но она оказалась непреодолимой. Налетел, набросился ледяной шквал, Эмиля оторвало от земли и швырнуло о ствол падуба. Падуб протянул свои ветки и успел смягчить удар. Эмиль ухватился за ветку и повис, но тело не слушалось своего хозяина, в нем не хватало тяжести, Эмиля швыряло из стороны в сторону, он упал на землю и понял, что Овраг Печали недосягаем. Над головой неслись, подгоняемые прихвостнями смерча, облака. Красное небо бросало кровавый отблеск на весь лес, и лес принял коричневый мрачный оттенок. Впереди росли черные ели, позади рухнуло дерево и перегородило дорогу к отступлению. Падуб заскрежетал, предрекая гибель, ветер снова пронесся по лесу, сила его утроилась, время Эмиля истекало. Он приподнялся на локтях и увидел, как за елями косит траву невидимый косарь.

Несколько метров Эмиль прополз, потом ветви градом посыпались с ольхи. Одна упала на ногу и перебила лодыжку, пришлось остановиться, ольха повалилась, крона хлестнула по лицу. Сквозь свист и грохот Эмиль услышал стон побежденного дерева. Теперь Овраг Печали был в трех шагах, Эмиль отдышался, нога горела огнем. В тот бесконечный миг Эмиль решил, что впредь никогда не станет слушать чужих советов и никогда не будет тратить время на бессмысленные разговоры. "Я должен был узнать о смерче все, - думал он, - все, что только можно узнать. Мое место в Туоновских книжных подземельях, а не за праздным шатанием по королевству". Эмиль еще много чего подумал в тот миг и большая часть из того, что пришло ему в голову, осталась при нем.