Ветренное счастье

Стараясь не отстать от парня в тёмно-синем комбинезоне, Полина двинулась в глубь зала мимо громоздящихся ящиков с овощами. Она одной рукой придерживала пышные складки блестящего плащика, а другой крепко прижимала к груди кожаную сумочку на длинном ремешке, боясь испачкаться.

Дойдя до самого дальнего и тёмного угла подсобки, Каретников остановился перед каким-то огромным контейнером, почти доверху набитым репчатым луком. В этой части зала было особенно темно и сыро. От ящика с луком несло сладковатой прелью разлагавшихся овощей. Толстый стояк отпотевал каплями воды, и в самом углу, видимо, от постоянной сырости, стена покрылась тонким тёмно-зелёным налётом, похожим на болотную жижу.

— Эй, Берестов, слышь, вставай, харэ валяться, тут к тебе пришли! — Юрка! — запустив руку в шелуху, парень с силой тряханул кого-то, и из ящика донеслось невнятное бормотание.

— Ну, прошу любить и жаловать, Юрий Берестов собственной персоной! — театрально поведя рукой, словно приглашая полюбоваться на старинный особняк, Екатерина Владиславовна с усмешкой остановилась перед грязным контейнером.

Чувствуя, как на неё наваливается гадкая тошнота, Полина заставила себя сделать несколько шагов и заглянуть в контейнер.

Удобно подложив локоть под голову, Юрий крепко спал, распространяя вокруг себя вонь вчерашнего перегара, и в углу его полуоткрытых губ висела короткая густая слюна. Он едва заметно дёргал во сне щекой, словно отгоняя с лица назойливых навозных мух.

— Будем будить или ограничимся созерцанием? — голос заведующей наполнился сладкой патокой.

— Это не он, — отшатнулась от ящика Полина.

— Как не он? — Екатерина Владиславовна досадливо поджала губы. — А кто же, по-вашему?

— Я не знаю этого человека, — замотала головой Полина, — я никогда его раньше не видела.

— Берестов!!! — завопила заведующая, как иерихонская труба.

— А?! — подскочив на месте, Юрий схватился за свой берет, приоткрыл заплывшие щёлочки глаз, и лицо его приняло умоляющее выражение. — Екатериночка Владиславна, вы не подумайте, я ведь только так, на минуточку прилёг… — часто заканючил он и вдруг осёкся, узнав Полину.

Даже в потёмках подсобки можно было разглядеть, как, побледнев, дрогнуло его лицо. Берестов медленно приподнялся, неотрывно глядя Полине в глаза, и его губы мелко-мелко затряслись. Беспомощно моргнув, он сжал пальцы рук, и под его грязными ладонями зашуршала вонючая шелуха.

— Узнаёшь? — заведующая подошла к самому борту контейнера. — Всё-таки жена…

— Жена?.. — Берестов с трудом проглотил терпкий комок. — Вы что-то перепутали, Екатерина Владиславовна, нету у меня никакой жены.

— А это кто, по-твоему? — заведующая ткнула пальцем в Полину.

— Эта слишком хороша для того, чтобы быть моей женой, — Берестов посмотрел на Полину долгим прощальным взглядом и, откинувшись на вонючий лук, крепко закрыл глаза.

* * *

— Вэц-цамое, Любовь Григорьевна, вы уж меня извините, что я позволил себе вас побеспокоить, — обаятельно улыбнувшись, Зарайский одарил Любашу исключительно тёплым взглядом, — как говорится, появился ряд определённых обстоятельств, требующих, так сказать, вашего непосредственного присутствия.

— И что же это за обстоятельства, благодаря которым вы удосужились вспомнить моё отчество спустя два с половиной года после моего увольнения? — жёлто-зелёные глаза Любаши холодно царапнули Зарайского.

— Да я, собственно, никогда его и не забывал… — склеивая слова между собой, сладко протянул Вадим Олегович.

Он взял в руки стопку бумаг, лежащую на столе, аккуратно выровнял её края и, полюбовавшись на получившийся ровный прямоугольник, тихонько отложил листы на угол.

— Дело, вэц-цамое, вот в чём. В августе семьдесят пятого с вашим увольнением произошла, если можно так выразиться… — Зарайский поиграл пальцами в воздухе, — э-э-э… досадная накладочка, — подобрав более или менее подходящую формулировку произошедшему, несомненно, выражающую его негативное отношение к случившемуся, но не бросающую тень ни на кого конкретно, Вадим Олегович радостно моргнул, и на его лице появилось выражение удовольствия от столь тонко и, что самое главное, столь аккуратно подобранного определения. — Из-за этой неприятной оплошности наши с вами отношения на какое-то время вынужденно прервались…

— Принудительное увольнение по статье вы называете досадным недоразумением? — длинные тёмные стрелки бровей Любаши дрогнули. — Давайте будем называть вещи своими именами. Задним числом, за моей спиной вы оформили бумаги, фактически оставившие меня и моего ребёнка без куска хлеба. Мало того, у вас хватило бесстыдства объявить во всеуслышание о моей некомпетентности.