Ветреное сердце Femme Fatale

– Хорошо, – пожала она плечами, – тогда я выдам вас Зимородкову, и пусть он вами занимается. В конце концов, мое дело – сторона.

– Ты о чем? – насторожился Казимир.

– О том, что именно вы приволокли проклятый чемодан в мой дом! – отрезала Амалия. – Так что я все ему расскажу, и пусть заключает вас под стражу. Потому что ваш рассказ про то, как чемодан к вам попал, выглядит на редкость подозрительно.

– Племянница, но я же рассказал тебе, как все было! – вскрикнул Казимир, теряя голову. – Я ни в чем не виноват!

– Меня вы не убедили, – пожала плечами наша героиня. – Может, вам удастся убедить Зимородкова, но лично я не уверена. Что, если вы в очередной раз проигрались, убили своих партнеров по картам и решили по частям увезти их в разные стороны? Во всяком случае, верещагинские репортеры выдвинут именно такую версию. Ваша фамилия сразу же всплывет в газетах, и мама от вас откажется. Тюрьму, думаю, вы вряд ли выдержите, даже всего лишь предварительное заключение. И никто не придет к вам в тюремную больницу, когда вы будете там умирать.

Казимир представил себя умирающим, и ужасная картина так на него подействовала, что он даже почувствовал легкое головокружение и вынужден был сесть.

– Племянница, – простонал он, – ты жестока! Сама же знаешь, что я ничего подобного не делал!

– Полно вам, дядюшка, упрямиться, – продолжала Амалия, смягчаясь. – Ну что тут такого? Поедете в Петербург, встретитесь с Зимородковым, передадите ему от меня записочку, выслушаете все, что он вам скажет… Потом поужинаете в хорошем ресторане… наверняка в меню будут такие лакомства, каких тут вы сто лет не увидите. Вечером можно в театр сходить или еще куда-нибудь… Ей-богу, не понимаю я вас!

Казимир вздохнул.

– Что мне лакомства? Я человек скромный, мне и разварного осетра хватит… с хреном… – проныл он. Затем глубоко вздохнул и, достав из кармана платок, вытер глаза. – Опять куда-то ехать… Мучение, честное слово! Может, твой юный поклонник вместо меня с Зимородковым встретится, а?

– Нет, – твердо ответила Амалия, – Антоша не может встречаться с Зимородковым. Вы знаете Сашу и все ему объясните, а Антоша – ведь посторонний человек.

– Никак не можешь ты без меня обойтись, как я погляжу, – проворчал Казимир. И тут его осенило. – А деньги ты мне дашь? А то я поиздержался, рестораны же денег стоят… И вагон мне нужен первого класса, для курящих!

– Дам, дам, на все дам, – ответила Амалия, чувствуя, что дядюшка уже смирился с необходимостью поездки. – Ну так что? Едете? Вот и хорошо! – Она обернулась к Федоту Федотычу и снова перешла на русский: – Простите, Федот Федотыч, семейные дела… Я вам сейчас текст напишу, отправьте, пожалуйста, телеграмму, и как можно быстрее. Дело действительно срочное… и очень важное!

5

Мишка, денщик полковника Раевского, шел по дощатому тротуару, неся за жабры здоровенную рыбу. Ему надо было перейти через улицу, но напротив, возле лавки портного Ферье, шившего только для мужчин, мелькнуло какое-то зеленое платье. Заинтересованно прищурившись, Мишка увидел прехорошенькую даму, за которой двигался долговязый веснушчатый юнец со свертком в руке, и если юнца Мишка видел впервые в жизни, то что-то подсказало ему: даму он видит отнюдь не в первый раз. Поэтому денщик изменил маршрут и переулками, ускоренным маршем добрался до дома купца Карякина.

– А дама-то вновь сюда приехали, – доложил он Раевскому. – Та баронесса, помните? С немецкой фамилией… И опять к Домбровскому пришли.

Полковник повернул голову и подкрутил ус.

– Опять, говоришь? Точно она? Однако!

Тем временем в лавке Ферье, высокий тощий француз с портновской меркой на шее, уже приготовился объяснять заезжей даме, что шьет исключительно на господ, а если ей нужно платье, то он с удовольствием порекомендует свою соотечественницу из лавки напротив. Однако дама опередила его:

– Видите ли, сударь, с моим дядей на железной дороге случилась небольшая неприятность… Кто-то взял его чемодан, а он по ошибке взял чужой. В том чемодане не было документов, только вот этот сюртук с вашей меткой… то есть я думаю, что она ваша. – Амалия сделала знак Антоше, и тот развернул сверток, который держал в руках. – Я была бы вам очень признательна, – продолжала наша героиня, лучась улыбкой, – еcли бы вы помогли мне найти, так сказать, законного хозяина того чемодана и вернуть дяде его вещи.

Ферье кивнул головой в знак того, что понял суть проблемы, и взял сюртук в руки. Амалия уже ждала, что он ответит: «Простите, сударыня, но вы ошиблись, метка вовсе не моя, и сюртук шили не у меня», но то, что в действительности сказал портной, оказалось гораздо интереснее.

– Харитонов, – важно изрек портной.

– Простите? – Амалия решила, что ослышалась.

– Сюртук я шил для месье Харитонова, – объяснил француз так, словно узнать с первого взгляда, для кого ты что шил, – самое пустяковое и привычное дело. – Три… нет, три с лишним года назад. Прекрасная ткань. Кто-то очень дурно выстирал ее, – добавил он, хмурясь, – но видите, материя все равно почти не испорчена. Разве что подкладка…