Ветреный

Я выплескиваю лютую злость на зеркало. Наотмашь вбиваю кулак в отражение и шумно выдыхаю от полыхнувшей боли. Хотя она не может заглушить ту, что разрастается черной дырой в груди. Смотрю на осыпавшиеся осколки и запоздало понимаю, что у меня идет кровь. Острые углы прошлись по коже, которая уже окрасилась в красный.

Просто отлично.

Охуенный денек, надо будет повторить как-нибудь.

Иду к столу и беру салфетку. Вытираю ладонь, пропитывая ее насквозь, и бросаю рядом с бокалами на тонких ножках. Они нам даже не понадобились, до шампанского дело не дошло. Надо было сразу швырять на стол презервативы, чтобы не ждать лишнего от встречи с Ангелом. Она хочет только секс? Пару оргазмов, чтобы скрасить душный брак и забыть о побоях?

Мне смешно. Мне так смешно от самого себя, что хочется переломать всё, что только можно в номере. Разбить руки в мясо и превратить крутой номер в груду мусора и осколков. Я едва усмиряю тупое желание и забираю с комода ключи от машины. Покидаю отель и делаю пару бесцельных кругов по городу, пытаясь успокоиться или хотя бы очнуться.

В конце концов, уезжаю по делам, чтобы забить башку работой. В новый клуб приятеля, которому настраиваю звуковую аппаратуру перед открытием. Я убиваю почти весь день, споря с управляющим, ругаясь с рабочими и торгуясь с поставщиками.

— Когда свой откроешь? — бросает приятель, когда приезжает принимать работу. — Хотя не надо, мне конкуренты не нужны.

— Ты первым узнаешь, если соберусь.

— Ок, — он тут же кивает. — Ловлю на слове, я тогда в долю хочу.

— Ты прям как мой отец.

— Да, я запах денег за версту чую! Ник, ты уже настроил третий клуб под ключ, ты на отлично знаешь всю кухню. А еще твое имя можно писать на афишах, люди чертовски любят твои сеты. Бля, да на афишу даже твою рожу можно лепить! Знаешь, сколько малышек ходит на движ, чтобы поглазеть на тебя?

— Я надеялся, чтобы послушать.

— Одно другому не мешает, друг. Дополняет даже. Ты думай, в общем, и держи мой номер в уме.

Ничего нового он мне не говорит. Меня уже пару месяцев посещает мысль открыть свой клуб, я даже деньги уже скопил, откладывая гонорары.

— Ладно, до связи, — хлопаю приятеля по плечу и иду на выход.

Потом заезжаю в офис и выслушиваю юристов по сделке с мужем Ангела. Мне вручают огромную стопку бумаг на подпись, каждый лист из которой стоит миллионы. Моя семья и Антоша отлично заработают, особенно этот мудак, ведь его впервые пускают на следующий уровень. Открывают партнерские двери высшего ранга.

Я не хочу ставить ни одну подпись. Давать уроду еще больше денег, а значит власти, возможностей издеваться над ней… Даже, если ей это в кайф. Не знаю, как перевернуты ее мозги и что она испытывает к мужу, но в страх мне сложно верить. От страха бегут, ищут способы спастись и укрыться, а она отталкивает руку помощи и раз за разом возвращается к нему.

Блять, она любит его? Какой-нибудь больной бабской любовью… Может, ее как раз тянет к жестким мужикам, а не к идиотам с шампанским.

— Никита Львович, — отзывается один из помощников, когда я затягиваю с росчерком. — У вас есть вопросы?

Я поднимаю глаза на него и вижу свое отражение в узких очках в тонкой золотой оправе. Мужчина изогнулся крючком, нависнув над столом, за которым я сижу. На его губах услужливая полуулыбка, а пальцы зажимают паркер до побелевших костяшек. Он опасается меня, как многие здесь, ведь в моей башке гуляет ветер, а отцовские деньги как разрешение на любую выходку. Я никогда не спорил со своей репутацией, с ней даже весело, да и плевать по большому счету.

Пусть боятся, пусть презирают…

Черт!

Я резко поднимаюсь на ноги, угадывая, как пришедшая в голову злая мысль тут же подогревает кровь. Мужчины в строгих деловых костюмах напрягаются и смотрят на меня, не мигая.

— Все вон, — произношу еле слышно, занятый своими мыслями.

— Никита Львович…

— Я сказал вон! На хуй и быстро!

Это действует.

Я вдруг остаюсь один в звенящей тишине и вновь опускаюсь в кресло босса. В мою биографию записаны два скверных года. После совершеннолетия я устроил отцу веселую жизнь, разбил штук десять люксовых тачек, засветился в желтой прессе с громкими заголовками, попадался полицейским патрулям и тусовался в самых ублюдочных местах. Это прошло, но слава осталась.

Она всегда остается, и ничем ее не перешибить.

Поэтому я не желаю иметь ничего общего с миром бизнеса, здесь все знают, чей я сын и сколько нервов я ему стоил. Это идет впереди меня… хотя сейчас это играет мне на руку!

Точно…

Ведь дорогой партнер Антон тоже в курсе, кто я и чью громкую фамилию ношу. Он уверен, что я любимчик папы и мне подарили сделку всей его жизни, как статусную занятную игрушку.

Но я ведь могу играть в нее, как захочу. И контракт могу переписать, и новые пункты включить, и устроить ему веселую жизнь по щелчку пальцев. Какой спрос с богатенького самовлюбленного сынка? Я ведь на завтрак мешаю кокс с виски, а по вечерам устраиваю кастинги в модельных агенствах. В это же дерьмо мне тыкала Ангел, когда сказала, что я наиграюсь и свалю в свою жизнь?